Линиус зажал уши ладонями.

— Хватит! — стонал он.

Квинт продолжал:

— Отец! — кричала она. — ОТЕЦ!

— Не надо, прошу тебя, — выкрикнул Линиус. — Во имя милосердия!

— Но её последние слова, — прервал Квинт. Его глаза сверкали. — Последние слова, когда жизнь покидала её…

Профессор замер:

— П… последние слова?.. Что она сказала?

Квинт с улыбкой оглянулся:

— Вы уверены, что хотите знать?

— Д… да, — неуверенно пробормотал Линиус. — Скажи.

Квинт снова шагнул вперёд. Улыбка исчезла.

— Отец, я проклинаю тебя! — взревел он.

Линиус задохнулся и пошатнулся назад, замахав руками, чтобы удержать равновесие.

— Нет… — бормотал он. — Нет…

Он тяжело толкнул ночной столик. Канделябр качнулся, наклонился и упал в постель. Две свечи сразу же погасли. Третья затрещала, но не затухла. Линиус закрыл лицо руками.

— Я во всём виноват, — всхлипывал он. — Дорогая моя Марис!

Позади него из тлеющей подушки вилась вверх тоненькая спираль дыма.

— Я проклинаю тебя! — скрежетал Квинт, — Я проклинаю тебя!!! — Он откинул голову назад и захохотал злым, хриплым смехом.

У Линиуса отвалилась челюсть. Он поднял глаза:

— Квинт?.. Ты не Квинт! Ты… Ты…

Знакомые черты ученика менялись. Глаза стали жёлтыми и втянулись в глазницы, спина сгорбилась, шея исчезла под толстой гривой лохматой шерсти, а над глазами появились узловатые кривые рога.

— Узнаёте, профессор? Я ваше создание. Вы вопите над своей дорогой Марис, — продолжал он презрительно, — а для меня у вас слёз нет, а лишь ненависть. — Хрумхрымс поднял обожжённую руку. — Вы сделали это… — он прикоснулся когтями к шрамам на лице, — и это… Как раз когда я обнаружил своё истинное обличье, вы, Линиус, навсегда обезобразили меня. Ты пытался сжечь меня, своё творение! Теперь твоя очередь гореть!!!

Голос Хрумхрымса звучал, заполнив всё помещение, а за спиной профессора с внезапным шипением и треском подушка взорвалась бурными языками пламени. Линиус обернулся и увидел, что жёлтые и розовые ленты пламени бегут во всех направлениях по тяжёлому одеялу и стёганому покрывалу, по бархатным занавесям кровати. Удушливый дым заполнил комнату.

— Гори, Линиус, гори! — ликовал Хрумхрымс, взлетая в воздух.

Линиус схватил с пола коврик и отчаянно попытался сбить пламя. Но он лишь раздул огонь, распространив его на вспузыривающийся пол и на обивку стен. Дым заполнил его глаза, рот, лёгкие.

— Н… не могу дышать. — Он упал на колени.

— Ты дал мне жизнь, — выкрикнул Хрумхрымс, — и оставил меня умирать. Возвращаю любезность. — Снова комната огласилась леденящим душу смехом. — Умри, Линиус, шут гороховый! УМРИ!

Уставшие после долгого подъёма от каменного ядра, Марис и Квинт не позволили себе ни секунды передышки.

Они вышли из Большой Библиотеки и заспешили к Дворцу Теней. Воздух на поверхности был, в отличие от затхлых подземных туннелей, прохладным и освежающим, и они с удовольствием вдыхали его полной грудью.

Вдруг Марис сморщила нос:

— Что это?

— Что?

— Запах!

Квинт тоже принюхался:

— Дым.