В Ардфиллане Мори неопределенно намекнул, что у него есть кое-что на примете, но ни словом не обмолвился о чудесных перспективах, предложенных больницей Гленберн. Он очень долго жил один, и у него вошло в привычку все держать в себе, а кроме того, он ужасно боялся упустить такое место. Теперь же он готовился с триумфом раскрыть тайну, испытывая радостное предвкушение.

Свой план он разработал как всегда тщательно. Сначала отправился в «Гилхаус», университетский книжный магазин у подножия холма Феннер, и продал все свои учебники, а также микроскоп. В лаборатории Гленберна он заметил прекрасную цейссовскую технику с иммерсионным объективом — значит, собственный микроскоп фирмы «Райт энд Добсон», перешедший к нему из вторых рук, уже не понадобится. Положив кругленькую сумму в карман, он пересек Элдонгров-парк и оказался в менее благополучном районе. Там на углу Блэрхилл-стритон вошел в ломбардную лавку, куда ему случалось наведываться последние пять лет, хотя и без особой охоты. Теперь положение изменилось. Он мудро отверг сомнительный бриллиант, который ему пытались всучить, и неторопливо выбрал из невыкупленных залогов тонкое золотое колечко с красивым маленьким аквамарином. На бархате, в маленькой красной кожаной коробочке, оно выглядело чрезвычайно красиво, к тому же было настоящее. Спрятав его в карман, он одолжил у Брайса мотоцикл и отправился в Крэгдоран. Доехал в одиннадцать утра.

— Мэри! — воскликнул он, сразу пройдя в буфет и обняв ее за талию. — Закрывай заведение. Сейчас. Немедля.

— Но, Дэйви… у меня еще два поезда…

— К черту поезда… к черту пассажиров… и всю Северобританскую железнодорожную компанию. Ты едешь со мной — сию же минуту. Но пока ты еще здесь, положи в сумку несколько сэндвичей и булочек.

Она смотрела на него, чуть сомневаясь, чуть улыбаясь и в то же время сознавая, что за беспечностью его тона скрывается что-то важное.

— Ладно, — наконец согласилась она, — думаю, один разок не причинит большого урона ни компании, ни отцу.

Спустя десять минут они уже мчались на мотоцикле. Он выбрался на Стирлинг-роуд, свернул на восток у Рестона и, обогнув предместья Крэнстона, остановился на подъездной аллее Гленберна, проехав по ней с четверть мили.

— А здесь мы пройдемся, Мэри.

Она смешалась, слегка встревожилась, не понимая, почему они приехали именно сюда, но послушно двинулась с ним по аллее. Не спеша они достигли красивой решетки вокруг больницы. Мори остановился, благоразумно понимая, что дальше им идти пока не следует. Оба устремили взгляд сквозь аккуратную выкрашенную ограду. Игровую площадку заливало солнце, детишки в красных курточках сидели с няней на скамейке перед зеленой лужайкой, в ближайших кустах форзиции заливался дрозд.

— Какое красивое местечко! — воскликнула Мэри.

— Ты так думаешь?

— А разве может быть по-другому, Дэйви? Прямо как на картине.

— Тогда послушай, Мэри, — сказал он, набирая в легкие воздух. — Это больница Гленберн. Эти четыре здания среди деревьев — корпуса отделений. Перед ними — административный блок. А вдалеке, с садом по другую сторону, дом главврача. Неплохое жилище, правда?

— Очень милый домик, — согласилась она удивленно. — И такой хороший сад. Ты кого-нибудь там знаешь?

Пропустив мимо ушей ее вопрос, он продолжил, побледнев, часто дыша:

— Главный врач единолично отвечает за больницу. В его полном распоряжении больничная лаборатория для исследований. Получает он пять сотен фунтов в год плюс все, что дает сад.