– Понятия не имею о чем вы, юная леди, – прищурился отец, – но мне не нравится твой тон.

– Я говорю об истине! – закричала Мелани. – О том, что на самом деле случилось с маленькой девочкой по имени Меган Стоукс!

Тишина окутала внутренний дворик. Мать побелела. Затем тишину вспорол металлический скрежет по каменным плитам, когда отец отодвинул стул и вскочил на ноги с нездоровым побагровевшим лицом.

– Не смей, девчонка! Не смей упоминать Меган в присутствии матери!

– Почему нет? Прошло двадцать пять лет. Почему мы никогда не говорим о Меган? Вряд ли вы о ней забыли. Разве я перестала заставать маму под ее портретом, или тебя, смотрящего на картину поверх стакана с виски. Брайан до сих пор порой выпаливает ее имя, Джейми спотыкается всякий раз, когда произносит «Мелани». Меган здесь. Она в этом доме, она является частью нашей жизни. Так почему мы никогда не говорим о ней? Чего вы так боитесь?

– Достаточно, барышня. Не смей разговаривать с родителями подобным образом…

– Мои родители. Да, мои родители. Еще одна запретная тема. Почему ты никогда не искал моих биологических родителей, папа? Почему никогда не предлагал использовать гипноз или регрессионную терапию или еще что-нибудь, чтобы помочь вернуть мою личность? Почему ты дежурил в ту ночь, когда меня подкинули в больницу, вместо того чтобы наблюдать за казнью Рассела Ли Холмса?

– Мелани! – ахнула мать. – Что… о чем ты?

Мелани не удалось ответить. Харпер вскинул руку, пресекая лепет жены, потом посмотрел на дочь с таким ледяным выражением лица, которого Мелани никогда раньше не видела.

– Как ты смеешь...

Отцовский взгляд пылал ненавистью, как в тот миг, когда Брайан прилюдно объявил, что он гей.

– Как смеешь стоять в моем собственном доме и разговаривать со мной таким тоном! После всего, что я для тебя сделал. Черт побери, я забрал тебя из приюта и дал крышу над головой. Неукоснительно выполнял отцовские обязанности – следил за твоим здоровьем, платил за образование, вел тебя по жизни. Я и представить себе не мог, что ты вдруг настолько переменишься, девчонка. Всегда относился к тебе, как к собственному ребенку, а ты испорченная неблагодарная…

– Кто? – тихо подстрекнула Мелани. – Дочь убийцы? Именно это ты пытаешься сказать? Именно это ты на самом деле чувствуешь, Харпер?

– Ах ты, сучка, – взревел тот и наотмашь ударил Мелани по лицу.

Та беззвучно повалилась на пол. Словно издалека услышала горестный всхлип матери.

– Проблема не рассосется сама по себе, папа, – медленно поднявшись, прошептала Мелани. – Даже лучший кардиохирург Бостона не в состоянии контролировать эту неразбериху. Даже ты ничего не сможешь сделать.

– Ты понятия не имеешь, о чем болтаешь…

– Прекрати! – закричала мать. – Заткнись наконец!

Спорщики повернулись к ней. Патриция, шатаясь, поднялась на ноги, все тело содрогалось, глаза наполнились слезами.

– Пожалуйста, – прошептала она. – Замолчи. Это наша дочь, Харпер. Брайан – наш сын. Они все, что у нас есть. Что ты делаешь?

– Пытаюсь научить этих выкормышей хоть какой-то благодарности. Видишь, что творится, Пат? А ведь мы им жизнь посвятили. Видишь, как они оба от нас отворачиваются…

– Харпер, пожалуйста, – коснулась его плеча Патриция.

Муж сбросил ее руку, лицо полыхало злостью и обидой.

– И ты туда же, Пат? – прорычал Харпер. – Черт побери, с меня довольно. Кто купил этот дом, автомобили, одежду, еду наконец? Конечно, не ты и не твой папочка. Он оставил все свои деньги на благотворительность, помнишь? И предложил самим зарабатывать себе на жизнь. Что я и сделал. Каждый день рву задницу в этой больнице, переживаю стрессы, какие ты и представить себе не в состоянии, и что получаю взамен? Какую признательность от своей жены?

Потом повернулся к Мелани:

– Теперь ты.