Марина Аромштам. Другая дорога
– Принц? – Нет, не принц. Жил-был… – Король? – Нет, никакой не король. Не было тогда никаких королей. И тем более принцев. И еще много чего тогда не было. Компьютеров, планшетов, телефонов мобильных и немобильных – не было.
Плееров – не было. Холодильников – не было. Электрических чайников – не было. И вообще ничего электрического. Даже лампочек – и то не было. Окон со стеклами – не было. Автомобилей – не было. Мотоциклов – не было. Велосипедов – не было. И детских колясок – не было. Скейтбордов, роликов и коньков, горных лыж – тоже не было. Еще не было белых крыс и породистых псов. Например, бультерьеров. Да! Еще вот чего не было: не было книг! Не было никого, кто умел их писать. Потому что букв тоже не было. Зато были морские коровы. Много-много морских коров. Они плавали в море, недалеко от берега, и поедали водоросли. Но мало кто о них знал.
Поэты сочиняли стихи: иногда – короткие, а иногда – длинные. Это могли быть целые захватывающие истории. Свои стихи и истории поэты пели людям. Тогда истории было принято петь. И жил в те давние времена поэт по имени Аяэль. Когда над вершиной холма поднималось большое солнце, Аяэль пел песню новому дню. И все были уверены: солнце теперь подарит тепло и ласку, обогреет людей и животных. Когда спускалась ночь, Аяэль пел нежную песню земле, чтобы она отдохнула от дневной толкотни и возни. Когда на свет появлялся ребенок, Аяэль пел песню рождения: в песне ребенку дарилось имя, и это имя определяло его дальнейшую жизнь. А когда нападали враги, Аяэль пел песню отваги, вселяя ярость в сердца мужчин и стойкость в сердца женщин. А по праздникам Аяэль пел истории – о том, как однажды из глубины густой Тьмы пробился наружу Свет. Из Света и Тьмы большой небесный Паук соткал тело Земли. Как глаза, заблестели ее озера. Как волосы на голове, закудрявились рощи. А в дубравах и рощах, в глубинах вод, на вершинах скал завелись ее дети – разноцветные звери. Первые звери были добрыми и разумными. Когда Земля родила человека, они учили его лесным и водным законам, законам травы и ветра. И человек поначалу что-то запоминал. Но потом людей сделалось много. Они стали сильно шуметь. И быстро забыли то, что знали их древние предки. Из-за этого на земле…
Аяэля любили. А Аяэль любил свои песни. Сильнее всего на свете. Но однажды пришел Насмешник. Он склонил голову набок, как делают все насмешники, прищурился, внимательно посмотрел на поэта и сказал: – Ха-ха-ха! Аяэль, ты ли это? Я тебя не узнал. Наверное, ты топтался возле Толстой Стряпухи, когда она пересыпала муку. – Насмешник обошел Аяэля слева направо, не сводя с него глаз. – А ну, потряси головой! Нет, это не мука, – Насмешник обошел Аяэля справа налево. – Ха, Аяэль, я понял: ты начинаешь седеть! – Что поделать! – развел Аяэль руками. – Ха! Так ты скоро состаришься! Аяэль – и старик!
А Насмешник нахмурился. Так делают все насмешники – сначала скажут «ха-ха», а потом возьмут и нахмурятся: – Старики умирают. Известно тебе, Аяэль?
– И что тогда станет с песнями? – спросил хмурый Насмешник. – Ну… – сказал Аяэль. Если честно, он растерялся. – А я знаю, что с ними станет. Песни тоже умрут. В них слишком много слов. Их никто не запомнит. Правда, смешно? Ха-ха! Но не каждое «ха-ха» может развеселить. Аяэль стоял и молчал. |
