— Почему в своих книгах вы так легко рассуждаете о смерти?

— Я просто понял, что следующий виток эволюции произойдет, когда мы перестанем бояться смерти. Сейчас мы боимся, нервничаем, беспокоимся и поэтому агрессивны. Когда мы были обезьянами, эволюции было легче… Старость и смерть — всего лишь естественное развитие жизни. После зимы придет весна. Когда ты связан со всем, что окружает тебя, то обязательно продолжишь в чем-то жить.

— В чем?

— Да в чем угодно. Твоя душа — она всегда жива, даже если тело перестало существовать.

— Вы на ходу сочиняете какую-то новую религию.

— Это не истина, не религия, это всего лишь способ мышления.

— Вы так легко рассуждаете о смерти потому, что в свои почти в пятьдесят очень молодо выглядите.

— А я вам объясню, почему я так выгляжу, — скромно говорит Вербер. — Это потому, что я выполняю свое предназначение. Я пишу книги, как пчела собирает мед. Я нашел свое место. Когда ты на своем месте, все вокруг тебя становится на свои места. Вся Вселенная подсказывает тебе, чем ты должен заниматься. И если ты послушаешься, она подхватит тебя, словно река, и понесет в правильном направлении. Даже если бы я оказался на необитаемом острове, один, без издателя и читателей, я бы все равно писал. Когда-нибудь кто-нибудь все равно отыскал бы мои книги — мою память, мою энергию, мои новые идеи. Я не жду, что мир станет счастливым, это пока невозможно, но… хотя бы чуточку не таким жестоким.

— Вы думаете, что, если будете писать истории со счастливым концом, они сбудутся?

— У меня все концы счастливые.

— Разве? А как же ваши Саманта и Рауль — последние представители человечества, которых огромные инопланетяне заперли в стеклянной клетке?

— Там счастливый конец, они ведь занимаются любовью.

— Но когда родится их ребенок, инопланетяне спустят его в унитаз.

— Они говорят, что их ребенок сам найдет решение. Каждое поколение вынуждено находить свое решение.

— Окажись вы в клетке, нашли бы способ для спасения своего ребенка?

— Я позволил бы своему ребенку самому найти спасение.

— Вы нашли бы спасение, будь вы этим ребенком?

— Я бы разобрался в ситуации, получил максимум информации и попытался бы сломать систему.

— То есть выход есть всегда?

— Да. Но по разной цене.

— Думаю, у «газелей» его не было.

— Вы удивитесь, но… знаете, в чем «газели» видят проблему? «Беда не в том, что злые „львы“ на нас охотятся. Просто мы недостаточно быстро бегаем». Когда очередной человек-«газель» пойман, он говорит: «Мне не повезло, я медленно бежал».

— Если бы вы предстали перед высшей силой и…

— Перед Богом?

— …допустим, и он бы сказал: «Бернар, я собираюсь уничтожить человечество. Люди охотятся друг на друга, постоянно воюют, разрушают планету. Назови хоть одно качество людей, за которое я мог бы их пощадить».

— Воображение. Если его нет, то ты продолжаешь делать то, что делал твой отец, и не задаешь вопросов.

— Может, твой отец шил ботинки, а ты смастерил «калашникова».

— Воображение в смысле созидания.

— Воображение, а не кротость?

— А что такое кротость?

— Ну, «Блаженны кроткие…»

— Кротость не поможет нам в подъеме по спирали. А для человека с воображением естественно уважать все вокруг, — говорит Вербер, сам не подозревая, какую кротость он все это время проявлял в разговоре со мной.