|
— Я подозревал, что один из них оборотень, а Блэк любезно подсказал, как к нему пройти. — Зачем вы туда пошли? — Мне было меньше семнадцати, — усмехнулся наставник. — На самом деле, я даже в страшном сне не мог представить, что оборотень просто сидит в незапертой комнате в доме практически посредине Хогсмида. — Что? Но как? — А вот так. Меня спас Поттер. Он анимаг, а оборотни не трогают животных. — И чем все закончилось? — Я очень много трудился, но сумел достигнуть того же, что и Поттер, я стал анимагом. — Я не про это. Ведь жизнь спасенного мага ... — Я погасил свой Долг Жизни сразу же, — жестко оборвал меня профессор. — Я никому не сказал, что этот друг оборотень, тем самым я спас ему жизнь. Ведь если бы кто-то узнал о том, что по школе, полной детей, болтается неконтролируемый оборотень... Пострадало бы не только это жалкое создание, но и все его дружки, которые знали о маленькой проблеме приятеля — и не только знали, но и провоцировали оборотня на «прогулки». Мало того, я научился готовить антиликантропное зелье, чтобы он не подвергал опасности учеников. В благодарность, они стали доставать меня еще больше. — Я так понимаю, подробностей я не услышу? — Нет, я и так слишком разоткровенничался. — А мать Гарри Поттера? — Мы не будем говорить о Лили. — Когда говорят таким голосом, сразу можно заподозрить что-то романтическое, — интересно, это какие-то демоны мне мстят за то, что нарушал их покой, и тянут меня за язык? — Ты уверен, что хочешь это знать? — нет, когда наставники начинают говорить таким сладким голосом, я всегда хотел только одного — сбежать. — Почему Волдеморт охотился за Гарри Поттером? — быстро переключил я разговор на другую тему. — Из-за пророчества. В нем говорится, что рожденный на исходе седьмого месяца сможет его уничтожить, и, пожалуйста, не именуй его при мне. — Почему? — я бросил взгляд на метку, понятно, не буду, профессор. — Не отвечайте, я понял. А почему он решил, что пророчество относится именно к Поттерам? — А вот это мне не известно. Темный Лорд не делился со мной своими умозаключениями. — Когда вы его оставили? — С чего ты решил, что я его оставил? — Догадался, — буркнул я. — Так когда это произошло? — Когда мне исполнилось восемнадцать и у меня появился зачаток интеллекта. — Хотите сказать, что Лили здесь не причем? — ну кто меня заставляет каждый раз возвращаться к этой теме? — Гарри, мы не будем говорить о Лили, — наставник прищурился, а я втянул голову в плечи. Воцарилось неловкое молчание, во время которого профессор убрал посуду и поставил на плиту чайник. Я уже приготовился задать следующий вопрос, как в дверь постучали, и раздался приглушенный голос директора Дамблдора: — Северус, мальчик мой, открой, я хочу с тобой поговорить о Люпине. — Быстро наверх, — едва слышно прошептал наставник. Я практически на четвереньках прополз в сторону шкафа, закрывающего лестницу, но вместо того, чтобы подняться наверх, я наскоро наложил несколько заклинаний необнаружения и улучшающих слух на себя и прижался ухом к перегородке, образованной задней стенкой шкафа.
Глава 8. Вечер разговоров. Я практически вжался в стенку, но слышно все равно было плохо, до меня доносилось какое-то невнятное бормотание, из которого мне было мало что понятно. Но вот гость и хозяин вошли в гостиную и слышимость заметно улучшилась. — Северус, у тебя были причины остаться на лето в Англии? — судя по доносящимся до меня звукам, Дамблдор сел в кресло, а наставник подошел к тому самому шкафу, к задней стенке которого я сейчас прижимался, и встал, облокотившись на него спиной. |
