Однако по прошествии месяца вид иберов уже не казался Дженнаку столь отвратительным. Разумеется, не стоило сравнивать их с величественными конями, чей облик ласкал глаз, но выглядели они вполне терпимо. Вскоре выяснилось, что у них имеются подбородки и рты - широченные пасти, куда лили они хмельное вино; что космы, торчавшие на нижней губе и щеках, называются бородой, а то, что свисает под носом, будто два лисьих хвоста, - усами; что дикую эту растительность можно удалить, если воспользоваться острым кинжалом, и тогда лица волосатых выглядят почти по-человечески. «Боги наказали этих ублюдков к нашей пользе, - заметил как-то по сему поводу О’Каймор, - ибо им нужны железные ножи, чтоб отскоблить лишнюю шерсть. И мы их продадим!» «За хорошую цену», - с ухмылкой добавил Ар’Чога.

    Цена и в самом деле была хорошей - за стальной нож уриесцы давали равное по весу количество серебра, а в соседних владениях, Аваге, Логрисе, Лагаре, Варве и других, удавалось взять и того больше. Островитяне блаженствовали; чтобы обчистить этих волосатых дикарей, требовалось не оружие, а лишь купеческое искусство! Конечно, кейтабцы были и оставались грабителями, но грабителями разумными, полагавшими, что лучше взять свое торговлей, а не войной.

    Одним из самых приятных открытий явилось то, что у девушек Иберы шерсть на лице не росла, и хоть цвет их глаз и волос казался непривычным, предприимчивых оcтровитян это не отпугнуло. Вслед за ними потянулись и одиссарцы. Дженнак не препятствовал им в таких делах, памятуя, что сами боги не должны становиться между мужчиной и его избранницей, но, посещая Умберов хольт, присматривался, кто с кем стелет шелка любви. Вскоре выяснилось - к немалому его удивлению - что кейтабцы, не столь видные, как люди Саона, с легкостью находят себе подруг. Затем он сообразил, что женщины хольта всего лишь соблюдают привычную иерархию, согласно которой мужчины делились на свободных воинов и тех, кто потерял сей статус, кто был захвачен в бою или в набегах на соседние Уделы. Их называли рабами, и занимались они тем, что трудились на земле, ухаживали за лошадьми и делали всю остальную работу, для воинов считавшуюся зазорной. Одиссарцы, рослые и мощные, ходившие всегда с оружием, явно были воинами и пользовались благосклонностью свободных женщин; кейтабцы же спали с невольницами. Был ли тому виной невысокий рост островитян или их постоянные хлопоты на причале, на корабельных палубах и у складов, но уриесцам они представлялись людьми подчиненными, пусть не совсем рабами, но и не теми, чьи руки касаются лишь оружия.

    Кончался месяц Дележа Добычи, наступал месяц Покоя, еще тихий и теплый в этих краях. Постепенно, по мере того как отряды Дженнака и торговые партии кейтабцев, сопровождаемые воинами Умбера, уходили все дальше в горы, странствовали по долинам и побережью, навещали соседние владения, пешими или на кораблях, - так, постепенно, день за днем, копилось знание об этой земле, о ее людях, их обычаях, их богах. То был странный мир, совсем не похожий на цивилизованную часть Эйпонны с ее обширными державами, древними городами, Кодексами законов, крепкой властью и верностью заветам богов; если и существовали какие-то аналогии, то искать их надо было в Крае Тотемов, Стране Озер и в Мглистых Лесах. Как и там, иберы делились на множество племен, хоть говорили все на одном наречии, поклонялись одним и тем же богам и жили оседло; как и там, племена эти, управляемые сахемами-князьями, то ссорились, то мирились, то заключали союзы, то пускали друг другу кровь, более всего дорожа воинской доблестью и честью своего клана; как и там, люди были грубы, кровожадны и дики, не имели понятия о мудрой умеренности, не ведали письменных знаков и языка сигнальных барабанов, не знали Священных Книг - и книг вообще, не умели строить корабли и каменные дворцы, прокладывать дороги на высоких насыпях, пробивать тоннели в горах и воздвигать мосты.