Со стороны «Сирима» долетел протяжный вопль Ар’Чоги, и полсотни стрел пробуравили воздух. О’Каймор взмахнул своим жезлом; теперь остроклювая стая вспорхнула с борта «Тофала». На купце закричали; десяток моряков с самострелами рухнул вниз с рей, кто на палубу, кто прямо в море, где мельками серые тела акул. Прочие стрелки принялись за дело, но после первого же залпа стало ясно, что в этом искусстве мореходам из Накамы далеко до кейтабцев. Три человека на «Тофале» были ранены, один убит, но по большей части стрелы накамцев воткнулись в щиты.

    Корабль приближался, и теперь О’Каймор мог легко пересчитать тайонельских воинов. Как он и предполагал, кроме двух десятков на корме, было еше человек тридцать пять на палубе; они построились шеренгами вдоль бортов, готовясь отразить атаку с обеих сторон. Похоже, стрелы не причинили им больших неприятностей - если какая и пробила стальную оковку щита, то справиться с дубовой доской под ней уже не смогла.

    О’Каймор продолжал разглядывать и считать волчьи хвосты, прикидывая, нет ли среди этих бронированных бойцов светлорожденного. С таким внушительным эскортом вполне мог путешествовать и благородный из Очага Тайонела… Если так, придется его отпустить или везти в Ро’Кавару почетным пленником… Все-таки божественная кровь! Выпустишь ее из жил, разнесутся вести о сем деянии по всему Ринкасу, и корабли Коатля, Арсоланы и Одиссара начнут охотиться за бедным старым О’Каймором, разбойником и святотатцем! Еще и в Ро’Кавару пожалуют с целым флотом…

    Нет, тидам не мог поднять руку на человека светлой крови! И дело заключалось не в боязни неотвратимого возмездия Великих Очагов и даже не в страхе перед богами - которых, впрочем, он чтил не меньше исконно кейтабского демона Паннар-Са, Морского Старца. Прожив полвека и повидав многое, О’Кеймор полагал себя человеком зрелым и опытным; о годах его напоминали и морщины на лбу и в уголках глаз, и ломота в костях, донимавшая в сезон дождей, и пальцы, которые вязали узлы и держали клинок уже не так ловко, как в юности. Что ж, за все надо платить - и особенно за то, что становишься умнее! Будучи истинным кейтабцем, он понимал это.

    Но светлорожденные!.. Они жили долго, больше ста лет, как подобает потомкам богов, и, как говорили, до последних дней своих оставались молодыми. Сколь обширный опыт могли они приобрести! Сколь великую мудрость и знание жизни! Это внушало уважение и повергало в трепет… Нет, О’Каймор, пират и торговец, видевший больше смертей, чем листьев на вековой акации, никогда не поднял бы руку на отпрыска Шестерых! Пожалуй, на такое способен лишь дикарь, ублюдок вроде Хомды, который поклоняется то ли Отцу Медведю, то ли Брату Волку, то ли Сестрице Змее… Кстати, надо приглядеть за ним, решил тидам, как бы не зарезал благородного второпях. Разумеется, коль на судне и есть кто из Великого Дома Тайонела, не будет такой человек обнажать меч в бою с разбойниками… да и меча-то у него, пожалуй, нет… Зачем ему клинок или топор? Кто рискнет его тронуть? Кто захочет навлечь на себя проклятие? Не кейтабцы, нет… все они - правоверные юшара, хоть и не забывают старого осьминога Паннар-Са. А за Хомдой надо присмотреть… надо…

    Не успел борт торговца надвинуться совсем близко, как тидам, призвав трех своих телохранителей, повелел им - псам, отродьям псов! - глядеть, не попадется ли на судне человек со светлой кожей и зелеными глазами. Если сыщется такой, надо его с почетом вывести из драки, а лучше сунуть в безопасное место и переждать, пока все не кончится. О’Каймор хотел добавить, что каждый из трех спасителей получит благословение богов и по серебряному чейни в придачу, но тут Торо завопил, что пора пускать жидкий огонь.