– Ну да… А как еще посчитать? Не вручную же?

– Именно что вручную. Если не хотите вручную, то там внизу сбоку есть такая строчечка, на которой указано количество элементов в папке, можете туда посмотреть.

– Ёлки… Ну точно, как же я забыл!

Петр быстро поставил чашку на кухонный стол и метнулся в комнату.

– Двести пятьдесят девять, – растерянно проговорил он, после чего снова появился в кухне. – Ничего не понимаю. Почему цифры так пляшут?

Настя взяла свою чашку, и они вернулись в комнату.

– На листочек посмотрите, – она с улыбкой ткнула шариковой ручкой туда, где красовался лист с собственноручно выполненной Петром надписью. – Вот вам первый маленький набор фактов, даже не фактов, а просто чисел. Количество листов в первом томе, количество сделанных фотографий, количество файлов. Я пока покурю, а вы придумайте мне как минимум две разные истории, в которые достоверно вписываются все три числа.

Петр в задумчивости смотрел на экран, машинально листая фотографии.

– Вообще-то понятно, почему кадров сделано больше: дело толстое, плохо раскрывается, фотографировать неудобно, и не все кадры получаются удачными. Чтобы переснять триста тридцать девять объектов, пришлось потратить четыреста двадцать кадров. Неудачные не используются, но номера-то остаются.

– Разумно, – согласилась Настя. – Продолжайте.

– А вот почему файлов меньше, чем переснятых объектов… Первый вариант: человек сфотографировал не все объекты. То есть не все страницы. Хотя нет, так не получится, номера-то в счетчике идут последовательно. Если что-то пропускали при пересъемке, номера все равно шли бы подряд, и последний номер минус первый должен давать результат, равный числу фотографий.

– Хорошо. Еще варианты?

– Человек сфотографировал все страницы, а когда формировал флешку, некоторые пропустил.

– Почему?

– По невнимательности.

– Еще?

– Вирус в компьютере сожрал часть файлов.

– Еще?

– Кто-то, кто был заинтересован, тайно влез в компьютер этого человека или завладел его фотоаппаратом и уничтожил некоторые файлы.

– Еще?

– Флешка формировалась пристрастно…

Петр выглядел озадаченным.

– Погодите, Анастасия Павловна, но ведь получается, что по этим материалам нельзя анализировать дело. Если только в одном первом томе не хватает почти восьмидесяти страниц, то скольких же недостает во всех семи томах?

– Дело анализировать нельзя, – с улыбкой согласилась Настя.

– Выходит, я напрасно приехал? Напрасно все это затеял?

– Вовсе нет. Если вы искренни, конечно. Нам с вами ничто не мешает посмотреть имеющиеся документы, и, если у вас возникнут вопросы, я объясню вам, почему документ составлен так, а не иначе, и что означает в нем каждое слово, и вообще зачем этот документ нужен. Татьяна Григорьевна именно так изложила мне цель наших с вами консультаций. А вот если вы собрались проанализировать дело в полном объеме и написать громкую разоблачительную статью, то с этим – не ко мне. Моя задача – проконсультировать вас как начинающего автора детективов, а не помогать вам в журналистском расследовании.

Петр выпрямился и посмотрел на нее прямо и даже с вызовом. Теперь он совсем не был похож на робкого студента, дрожащего в преддверии страшного экзамена.

– А как же истина, Анастасия Павловна? Как же идея справедливого правосудия? Неужели вам все равно?

Она вздохнула. Милый наивный мальчик с головой, набитой мифическими идеалами… Сколько болезненных ударов и разочарований ждет его впереди!

– Дорогой Петр, в ваших словах содержатся целых три позиции.