Но когда она встретила Стольникова, все изменилось. Понятие «мужчина» для Ирины стало, наконец, осязаемо. И теперь она думала, как спасти жизнь Стольникова, однажды спасшего ее жизнь…

Ей хотелось поскорее увидеть человека, о котором могла сказать – «я знаю его уже давно, но я его совершенно не знаю». Стольников виделся ей уже другим. Нет, он не деревянный военный… Он красивый мужчина без изъянов. Он человек слова, он верен долгу, мудр и порядочен…

И теперь, когда она познала еще одну, неведомую ей ипостась мира мужской души, отсутствие недостатков у своего московского друга представлялось ей главным его недостатком. Сейчас, находясь почти в плену в Чечне, Ирина думала о том, что, пожалуй, смогла понять превосходство Стольникова над всеми известными ей мужчинами: его душа не очерчена рамками любого из известных ей форматов.

Поступки таких мужчин нельзя понимать разумом. Их нужно чувствовать. Не распознавать с применением известных с девичьих времен формул, а настраиваться на волну и чувствовать. Их мир, как полотна Пикассо, и этот мир не хочет понимать большинство людей. В мире гениев нет формул. Но сами они точно знают, что хотели сказать тем или иным мазком, и проходит время, и даже те, кто считал таких людей безумцами, начинают признаваться в том, что рядом с ними жили, творили и поражали мир одаренные Богом…

«Не влюбляюсь ли я?» – думала Ирина.

«Не влюбилась ли уже?»

И вдруг поняла как никогда ясно – она не может жить без Стольникова.

Она уже не сомневалась, что полковник Ждан удерживает Сашу в Другой Чечне силой. Раз так, то в планы рвавшегося к ее сердцу мерзавца Ждана входит и уничтожение майора Стольникова. Ирина вдруг испытала неожиданный страх. Только сейчас она поняла, насколько близко опасность. Она знала двоих офицеров в НИИ, которые уважали Зубова и считали своим наставником. Как же не догадалась обратиться к ним за помощью?!

Ирина сняла с аппарата внутренней связи, установленного в кабинете Зубова, трубку, и попросила оператора соединить ее с капитаном Дольским. «Быстрее, быстрее!» – подгоняла она застрявшего где-то капитана. Еще минуту назад она была спокойна как кремень, обдумывая планы разоблачения Ждана. А теперь девушку лихорадило.

– Капитан Дольский, – прозвучало в трубке.

– Дольский, это Ирина Зубова!

– А, Ирочка! Здравствуйте! Чем могу служить?

– Дольский, миленький, вы меня очень обяжете, если немедленно придете в квартиру моего отца!

– А что случилось? – в голосе капитана послышалась тревога.

– Ни о чем сейчас не спрашивайте! Возьмите с собой Лукьянова и немедленно идите ко мне!..

– Ирочка, у нас тут совещание…

– Немедленно!

– Сейчас буду.

Ирина бросила трубку, побежала в свою комнату, вытянула из-под кровати чемодан и стала срывать с вешалок в шкафу одежду. Когда в распахнутом чемодане образовалась разноцветная гора, она пришла в себя. «Что я делаю?..»

Пошла на кухню, чиркнула спичкой, включила газовую конфорку. В Чечне газ не имеет цены, она условна. Электричество дороже.

Стук в дверь успокоил бурю в ее голове. Зубов не любил электрические звонки. Они напоминали ему следственный изолятор. В дверь генерал-полковника Зубова всегда стучали.

– Дольский, Лукьянов, хорошие мои! – вскричала Ирина, заливаясь слезами и бросаясь на шею первому.

– Да что случилось-то, Ирочка?

Сбиваясь и путаясь, она рассказала все что знала.