— Привет, а вот и вы! — Он разглядывал ее со знакомой улыбкой, и ему определенно нравилось то, что он видел. — Вы круто выглядите.

— Спасибо.

Пия улыбнулась удивленно и несколько смущенно. Они прошли к кассам, а потом через контроль.

— Что это написано у тебя на футболке? — Пия прочла надпись и ухмыльнулась. — «Обольститель» — надо же!

— Это название стихотворения Гессе, — серьезно объяснил Лукас. — «Сальтацио Мортис» — группа, которая играет сегодня вечером, — положила на музыку его стихи. С другой стороны последняя строфа.

Он повернулся и показал свою спину, где действительно на футболке было написано окончание стихотворения.

— «Тот поцелуй, которого я жаждал, / И ночь, в предчувствии которой я сгорал, / Теперь мои… И сломан тот цветок», — прочла Пия. — Звучит довольно грустно.

— Так действительно иногда бывает? — сказал Лукас. — Что-то, к чему стремишься и чего давно ждешь, на самом деле оказывается не таким, как представлял?

— О да, — согласилась Пия. — Реальность по большей части разочаровывает.

— Не только в этом дело. — Лукас заговорил вдруг со страстью, почти с болью. — Когда чего-то добиваешься, предвкушаешь, это в сто раз прекраснее действительности. Когда цель достигнута, то ясно, что она совсем не так ценна, как стремление к ней. Остается только… пустота.

— Да ты настоящий философ, — улыбнулась Пия.

Лукас стоял совсем близко к ней и был мрачен.

— «Сгорая, я бежал от наслажденья, — произнес он, глядя Пии прямо в глаза, — в мой сон, тоску, туда, где я один. Я проклят, обладанье губит счастье, и, воплощаясь в жизнь, мечта лишь умирает».

— Какое обладание ты имеешь в виду? — спросила Пия. — Обладание чем-то материальным или любовь?

Лукас удивленно поднял брови и неуловимо улыбнулся.

— Обладание материальным не делает счастливым, — возразил он. — Я это вижу с тех пор, как научился думать. Мои родители и родители моих друзей в большинстве своем могут себе позволить все, что можно купить за деньги, но, несмотря на это, они несчастливы.

— Никто не может быть счастливым всегда, — сказала Пия. — Это было бы невыносимым.

Они медленно шли к стене разрушенного замка, людской поток обтекал и обгонял их. Пия оперлась руками на крошащуюся стену и посмотрела вниз на Кенигштайн, розовый в лучах заходящего солнца. Ласточки носились в солнечных лучах, охотясь в теплом воздухе за насекомыми, то и дело внезапно срываясь в пикирующий полет. Музыканты первой выступающей группы настраивали инструменты и аппаратуру, толпа восторженно ревела, но толстые стены приглушали шум.

— Я думаю, самая большая ошибка, которую можно сделать, это ждать слишком многого, — сказала она. — Большие ожидания ведут к очень большим разочарованиям.

— Но это же пошлость, — возразил Лукас. — Я предвкушаю многое, я хочу пережить все, а не только чуточку! И я хочу… сам определять игру.

Пара шедших мимо молодых людей засмеялись и что-то крикнули ему, здороваясь.

— Я задерживаю тебя. — Пия вдруг поняла, что они слишком отклонились от главной цели их встречи.

— Нет, нет, все хорошо, — запротестовал Лукас. — Вы не задерживаете меня, наоборот. Я думаю, что очень здорово вот так с вами поговорить.