— Но я священник, Энн. Я могу выслушать твою исповедь, если пожелаешь.

— Но я не желаю, Лоуренс.

Она заметила, как по лицу иезуита скользнула тень раздражения. И как будто на мгновение вернулся Лоуренс ее детства — строгий, придирчивый. Никто, кроме сестры, не заметил бы этого. Но иезуит тут же взял себя в руки и продолжил:

— Как хочешь, Энн, конечно, как хочешь. Но позволь мне, как твоему любящему брату, сказать кое-что. Много лет назад я убедил тебя выйти за Уолтера вместо его брата. Ты это помнишь.

— Ты сказал мне: «Голова управляет сердцем — легче жить». Прекрасно помню.

— Ну а теперь я скажу кое-что другое. Я попрошу тебя, Энн, принять во внимание сердце — сердце твоего мужа. Ты не можешь оказаться настолько жестокой, чтобы разбить его. — Лоуренс говорил пылко, с чувством. Потом сделал паузу, его взгляд стал суровым. — На что бы ни соблазнял тебя дьявол, остановись. Отступи. Ты стоишь на дороге к вечному адскому огню, и если пойдешь по ней дальше, то ничего другого и не заслужишь. И потому молю тебя вернуться, пока не поздно.

Энн молча смотрела на брата. Конечно, она сразу поняла, что это Орландо известил его. Кое-что из сказанного Лоуренсом было правдой, но это ничего не меняло к лучшему, а Энн пока что и не пришла к тому самому решению. Но то, что Лоуренс затеял игру в старшего брата, раздражало Энн.

— В чем ты меня обвиняешь, Лоуренс? Говори прямо, — с угрозой произнесла она.

— Я не обвиняю…

— Рада это слышать, — холодно перебила она его. — А то уж, похоже, ты обвиняешь меня в предательстве по отношению к мужу.

В голосе Энн прозвучало ледяное презрение. Лоуренс был ошеломлен.

— И ты готова поклясться, — с отзвуком гнева в тоне потребовал он, — что между тобой и Брианом О’Бирном не происходит ничего недостойного?

— О’Бирн весьма любезно предложил Морису пожить у него, — твердо ответила Энн. — Это все. Что до твоих предположений, то они оскорбительны и наглы.

— Надеюсь, тебе можно верить.

— Ты назвал меня лгуньей? — Энн побледнела от ярости. — Убирайся из моего дома, Лоуренс! И не возвращайся, пока не научишься хорошим манерам! — Она резко поднялась и указала на дверь. — Убирайся немедленно! — приказала она.

Энн дрожала от гнева. Ее брат, точно так же взбешенный, встал и собрался уходить.

— Ты дурно обошлась со мной, сестра, — сказал он и вышел из гостиной.

После ухода иезуита Энн долго еще стояла с вызывающим видом. Можно подумать, она та самая девочка, что влюбилась много лет назад! Как он посмел читать ей лекцию? И обвинять в чем-то, чего она не делала? Как он посмел назвать меня лгуньей?!

В таком случае, в злости подумала Энн, я могу преспокойно делать что хочу.

И она еще пребывала в том же настроении, когда чуть позже приехал Бриан О’Бирн.

Вскоре после визита семьи Смит в сентябре Орландо признался жене в своих страхах насчет Энн и О’Бирна.

— Просто поверить не могу, что моя сестра способна на такое, — сказал он, качая головой.

Мэри тоже была поражена, но, наверное, не так сильно, как ее муж.

Есть роман между Энн и Брианом или нет, Мэри это не слишком взволновало, но ее мысль заработала в другом направлении. Прежде всего она подумала о том, что уже в течение многих лет время от времени приходило ей в голову. И как-то вечером в начале октября, когда они с мужем сидели рядом у камина, она тихо сказала:

— Орландо, ты должен иметь наследника. Ведь совершенно ясно, у меня детей не будет.