Я, наоборот, думаю, что уехали воры из Охи, опасаясь за себя. А может, не доверяют Кляче и Бурьяну, боясь, чтобы те их не раскрыли.

— С чего ради? Они об этом не беспокоятся. И вполне возможно, что выручать своих они не станут. Зная наверняка «вышки» никому из троих не будет.

— Да, но Бурьян пытался убить меня. Разве этого недостаточно для расстрела? — удивился Балов.

— У Бурьяна эта судимость — первая. И на момент совершения преступления ему не исполнилось восемнадцати лет. К тому ж вы — живы, тяжелых последствий для состояния здоровья не наступило. Потому о высшей мере наказания в его случае и говорить не приходится, — ответила Кравцова.

Геннадий сконфузился. Но было обидно, что Бурьян останется без наказания за попытку к убийству.

Балов иногда интересовался у Кравцовой, как идет следствие. Она, видимо, не любила расспросов и отвечала однозначно:

— Нормально.

Лишь у себя дома она могла позволить слабину. И делилась с отцом всеми подробностями дела.

Особо ей запомнился первый допрос Бурьяна. Он вошел в кабинет вразвалку, выказывая следователю полное презренье. Кравцова сделала вид, что не заметила, проглядела.

Когда Бурьян сел на табурет, вместо ответов на вопросы уставился на грудь, взглядом шарил по фигуре Ирины. А потом спросил, ухмыляясь:

— Так как мы, сботаемся? Ты мне по кайфу. Имеешь хазу?

Ирина, не одергивая, начала допрос:

— Как проникли вы в помещение универмага?

— Во, баба! Да с такими буферами ты за одну ночь жирный положняк сгребла бы! Чего кантуешься в этой мусориловке? Такие сиськи и корма без понту носишь! — не отвечал на вопрос Бурьян.

— Не забывайтесь, обвиняемый! Вы на допросе! Не будете отвечать, вернем в камеру. Пока пыл не охладится! — не сдержалась Ирина.

Бурьян и вовсе повеселел.

— У нас на Шанхае за твои буфера кусок за ночь дали б. Да за жопу столько же. Когда ты такие башли тут сорвешь? Не тяни резину! Хиляй к нам. Не простынешь, не закашляешься, — рассматривал следователя в упор, нахально.

— Ну, что? Поговорили? Теперь давайте к делу, Борис, хватит паясничать! О Шанхае, видимо, вам придется забыть на время.

— На время? — осекся вдруг Бурьян, и наигранную игривость как рукой сняло. Выдал себя: — Значит, на «вышку» тянуть не будешь? За легавого? — дрогнули губы.

— Наказание вам определит суд. Но исключительной меры наказания, думаю, вы избежите.

Бурьян выдохнул шумно, словно гору с плеч свалил.

— Так что ж, продолжим допрос? — спросила Ирина.

Фартовый никак не мог прийти в себя от еле сдерживаемой радости.

— Как оказались вы в универмаге ночью? — задала вопрос Кравцова.

— Ясное дело. Не в гости прихиляли. Не с парадного. Интересовались, чем точка дышит. Вот и возникли.

— Вы пришли в магазин до закрытия?

— Это уж наш кайф, когда прижмет, тогда и привалим.

— В ваших интересах, Борис, быть правдивым на следствии, это будет зачтено при определении наказания.

— А ты мне что, пахан иль мама родная? Чего это я перед тобой колоться стану? Да еще в лягашке! Пусть я — шанхаец, но не фрайер, чтоб сопли перед тобой пускать. Чего тянешь с меня — зачем, да почему, да как? Сегодняшнее накрыли мусора. А дальше, — осекся, прикусил язык Бурьян.

Кляча, в знак протеста, отказался давать показания следователю.

Осторожным охотником на промысловой тропе повел себя Фишка.

Кто был организатором ограбления универмага? — спросила его Кравцова.