Я зажата между тем, чего, как я знаю, хочу, и всеми мыслями, которыми он наполнил мою голову.

А что, если… он прав? шепчет из глубины моего сознания та восемнадцатилетняя версия себя, которая вышла за него замуж.

И тут я вижу письма так же ясно, как если бы я все еще держала их в руках.

Встретившись взглядом с Чарльзом, я отпускаю весла и встаю. Я не та девушка, которую он знал. Я хочу, чтобы он увидел меня такой же могущественной, как и бушующее подо мной море, которого он так боится. Я хочу, чтобы он наконец признал, какой женщиной я стала. Мне все равно, что это все притворство и я чувствую себя как разбитое стекло, которое держится только за счет напряжения. Важно только, чтобы он мне поверил.

— Я ухожу от тебя, как ты уходил от меня все эти годы; но я никогда не вернусь. Я ухожу к людям, которым я действительно небезразлична, — медленно подписываю я.

— И кто же это будет?

— Моя семья.

— Ты действительно думаешь, что они заботятся о тебе? Им было легче, когда тебя не было! Я был единственным, кто был рядом с тобой.

— Они писали мне!

— Ты… — Он замолчал, глаза его стали такими же широкими, как медленно всходящая луна. Черты лица Чарльза искажаются в уродстве, которое соперничает с его душой. — Ты осмелилась нарушить мой приказ и вошла в мой кабинет? Не забывай: ты принадлежишь мне!

Я качаю головой.

— Нет. — Зубы почти стучат от волнения. Инстинкт подсказывает мне, что надо струсить. Все мои силы уходят на то, чтобы стоять.

— Твоя душа принадлежит мне. Ты поклялась мне в этом в день нашей свадьбы. Ты подписала договор. Я не позволю тебе нарушить его, никчемная девка! Всю оставшуюся жизнь ты будешь присматривать за этим маяком, почитать меня и делать то, что я скажу.

Прежде чем я успеваю ответить, морская волна без предупреждения раскачивает лодку. Я раскачиваюсь, безуспешно пытаясь спуститься. Я теряю равновесие. Небо разверзается надо мной, и я погружаюсь в волны.

Вода ледяная. Я едва успеваю поднять голову над поверхностью, чтобы резко вдохнуть. Еще одна волна обрушивается на меня, срывая наушники и вату.

— Чарльз! — кричу я, используя рот, а не руки, так как последние слишком заняты борьбой за то, чтобы удержать меня над водой. Шарфы и пальто, которые я надела, чтобы бороться с холодом, намокли и пытаются меня задушить. — Чарльз! — Я тянусь к нему на берегу.

Он в ужасе смотрит на меня. Он отступает назад. Чарльз видел, как его семью унесло в море. Интересно, есть ли сейчас их призраки в воде вместе со мной?

— Не оставляйте меня! Пожалуйста!

Он делает еще один шаг, медленно качая головой. Он больше не воспринимает меня как одну из живых. Я в море и без защиты для ушей.

Я мертва для него.

Понимая, что это бесполезно, я отворачиваюсь от него, мысли бешено мечутся. Я должна выбрать между лодкой и берегом. Лодка перевернулась, но прилив все еще продолжается. Я думаю, что берег — лучший вариант. Я начинаю пытаться плыть по течению, пытаясь вернуться до того, как сирены или их чудовища смогут забрать меня.

Но уже слишком поздно. Прошло слишком много времени с тех пор, как прозвенел колокол. А ветер уже шепчет.

Призрачный гимн, поначалу едва слышный, нарастает. Он разрастается во мне с силой, превышающей силу прилива. Глаза против воли закрываются, мышцы расслабляются. Я тихонько выдыхаю с гармоничным облегчением. Звук успокаивает мои боли, физические и те, что не покидают мое сердце.

Певец — мужественный, богатый бас, более тонкий, чем любой другой, который я когда-либо слышала. Он берет низкие ноты, полные скорби и тоски. Словно он поет для всего морского простора… для каждой холодной, потерянной души, обреченной на гибель в его глубинах.