— Ты просто не веришь в ритуал, — начал Элбрайн, высказывая не столько упрек, сколько догадку.

— Почему же, верю, — быстро и резко ответила Пони и тут же умолкла, словно боясь нежелательного поворота в их разговоре. — Я… у меня, наверное, такие же ощущения.

Элбрайн внимательно смотрел на нее, давая ей время обдумать ответ. Время шло.

— Ты что, научилась пользоваться Оракулом? — предположил он.

— Нет, — поворачиваясь к нему, отозвалась Пони. — Все происходит не совсем так, как у тебя. Я не ищу этого состояния. Скорее, оно меня ищет.

— Кто ищет?

— Эвелин, — с уверенностью проговорила Пони. — Я чувствую, что он со мной. Он — часть меня. Он ведет меня и укрепляет мою силу.

— У меня такие же чувства к отцу, — заключил Элбрайн. — А у тебя — к твоему отцу. Не сомневаюсь, что Олван наблюдает оттуда… — Его голос дрогнул, потому что Элбрайн увидел, как она покачала головой, не дав ему закончить.

— Это еще сильнее, — объяснила Пони. — Когда Эвелин только начал учить меня пользоваться камнями, он сильно страдал от ран. Через гематит — камень — мы объединились в духе. Результат был настолько удивительным для нас обоих, что потом Эвелин несколько недель пользовался этим способом, посвящая меня в тайны камней. За какой-то месяц мое понимание камней и умение обращаться с ними невероятно возросли. Эвелин говорил, что за этот месяц я продвинулась дальше, чем любой монах из Санта-Мир-Абель за пять лет.

— И ты веришь, что Эвелин находится с тобой в постоянном духовном контакте? — В вопросе Элбрайна не звучало скептицизма. Молодой воин успел повидать слишком много и волшебного, и дьявольского, чтобы сомневаться в этой или вообще в какой-либо подобной возможности.

— Да, — ответила Пони. — Каждое утро, проснувшись, я убеждаюсь, что знаю о камнях немного больше. Наверное, я все время думаю о них, а потом во сне вижу, как еще можно использовать тот или иной камень или их сочетания.

— Тогда это вовсе не Эвелин, а Пони, — подытожил Элбрайн.

— Нет, Эвелин, — твердо сказала его спутница. — Он со мной и во мне. Он — часть той меня, какой я стала.

Она умолкла, и Элбрайн тоже не произнес ни слова. Они оба стояли молча, переживая услышанное, ибо до той минуты Пони не признавалась в этом даже себе самой. Потом лицо Элбрайна осветилось улыбкой. Вслед за ним наконец улыбнулась и Пони. Обоих утешало сознание того, что их друг по прозвищу Безумный Монах, беглец из Санта-Мир-Абель, по-прежнему с ними.

— Если твои ощущения верны, что ж, это облегчает нам задачу, — заключил Элбрайн. Он подмигнул, сдержав улыбку, затем повернулся и пошел собирать поклажу для Дара.

Пони внимательно осмотрела место стоянки — не забыла ли чего. Они никогда не задерживались на одном месте более чем на ночь, а иногда — и на полночи, если Элбрайну становилось известно о дозоре гоблинов. Он управился первым. Поглядел на Пони и, получив утвердительный кивок, подхватил портупею и двинулся в сторону.

Женщина торопливо закончила собираться, затем тихо отправилась вслед за мужем. Она знала, что он направляется на полянку, через которую они проезжали вечером, прежде чем остановиться на ночлег. Знала Пони и о том, что сумеет надежно спрятаться в голубичных кустах, росших на северо-восточной оконечности полянки. Крадясь беззвучно, как учил ее Элбрайн, она наконец достигла зарослей.

К этому времени Элбрайн уже начал свой танец. Он снял с себя все, за исключением зеленой повязки, обтягивающей мышцы левой руки.