Издатель убежден, что художника надо высосать, выжать, как лимон, пока он не начнет повторять себя и не выродится. Так же раскручивают исполнителя, в котором хоть что-то есть. Современная культура ― типичное нашествие клонов. Нашумевший роман Сергея Минаева «Духless» ― не что иное, как клон романа Владимира Спектра «Face-control», с совпадениями дословными, бросающимися в глаза. Свои клоны есть и у Оксаны Робски, и у Ильи Стогова (успевшего побыть клоном самого себя), и у Евгения Гришковца (давно перешедшего на клонирование собственных монологов).

Современная книга рассчитана на одноразовое прочтение ― другого попросту не нужно. Содержание усваивается за один раз. Любой автор, предлагающий что-то новое и неоднозначное, ― по определению нерыночен, ибо издатель рискует, связываясь с ним. Вот почему в нашей литературе так мало новых имен ― а когда они появляются, пробившись через тройной кордон, их немедленно начинают раскручивать так, что от новизны в считанные минуты ничего не остается. Пока против подобной раскрутки устоял один Алексей Иванов, но у него сильный пермский характер; повезло и Пелевину ― но он начал печататься в конце восьмидесятых, когда рыночные механизмы еще не были всевластны.

В сегодняшней культуре качественное и оригинальное произведение может появиться не благодаря, а лишь вопреки издателю и продюсеру. Продюсер берется спонсировать только то, что уже опробовано другими, ― отсюда неотличимые сериалы, клон «9 роты» под названием «Прорыв» и бесчисленные клоны «Ментов» под разными титлами. Издатель требует вариаций на тему «Кода да Винчи», хотя некондиционен был уже и первый образчик жанра, насквозь вторичный по отношению к американской прозе семидесятых. С современной книгой ничего, кроме буккроссинга, не сделаешь: ее хочется забыть в публичном месте еще до того, как откроешь.

Заглянем в список бестселлеров любого московского магазина ― виртуального или реального: мы обнаружим там все тот же «Духless», дюжину неотличимых пособий о том, как похудеть и управлять людьми, книги Вебера вроде «Империи ангелов» (клон всей мировой духовидческой литературы в диапазоне от Сведенборга до Даниила Андреева, плюс интонации и приемы Ричарда Баха), Акунина с насквозь пародийным и никак не пригодным для перечитывания «ФМ-ом», Уэльбека с очередной уэльбековской вариацией на две уэльбековских вечных темы ― желание трахнуться и кризис Европы…

Самоповтор сделался главной писательской стратегией, повтор тем и жанров ― главным принципом издателей. Фильмы все неотличимее друг от друга: «Питер FM» столь откровенно перепевает «Прогулку», что удивляешься, право, нерасторопности Алексея Учителя: к чему подавать в суд на Первый канал, который незаконно показал «Космос», когда у тебя из-под носа внаглую тырят твою предыдущую картину? И касается это не только отечественного кинематографа: американский и европейский мейнстрим тоже перестал радовать находками. Точное слово, смешная реплика, неожиданная мысль только и прорвутся на экран в очередном «Очень страшном кино», пародирующем все подряд.

Я выбрасываю книги без сожаления, с облегчением, хотя еще два года назад выкинуть книгу у меня не поднялась бы рука ― все-таки она зачем-нибудь нужна, пригодится, люди старались, в конце концов… Книга утратила всякую сакральность, превратившись в продукт, и в этом качестве уже неинтересна даже автору. Добавим к этому российскую свободу книгоиздания, за которую нельзя не держаться ― как-никак последнее завоевание гласности; можно издаться за свой счет, крикнуть о том, о чем не крикнешь ни в газете, ни по телевизору… Но что-то приток гениев из Интернета заставляет себя ждать: там клонируют все ту же бумажную или толстожурнальную прозу, все те же стихи образца семидесятнического котельного модернизма, а изобретением собственных приемов и тем отнюдь не озабочены.