— Кент? Зачем ты в сих ежовых ноговицах?

— Зови меня Каем, — отвечал старый рыцарь. — Король приехал?

Бедняга даже головы поднять не мог.

— Ага, идет сюда. Свита коней расседлывает в городе. А как оказался ты в таких жестких подвязках?

— Сцепился с этим блядиным сыном Освальдом. Превысил гнев мое благоразумье. Корнуолл нашел, что поведение мое достойно такого наказанья. Вечор и посадили.

— Харчок, тащи-ка ты воды нашему доброму рыцарю, — велел я. Великан порысил за ведром. Я обошел Кента сзади, легонько похлопал его по крупу.

— А знаешь, Кент… э-э, Кай, ты ведь очень привлекательный мужчина.

— Ты плут, Карман, и я тебе не дамся.

Я опять шлепнул его по заду. От штанов его поднялась пыль.

— Нет-нет-нет, мне и не надо. Это не моя епархия. А вот Харчок — он бы и ночь саму отымел, если б так темноты не боялся. Да и оборудован он, что твой бык, точно тебе говорю. Подозреваю, после мужеложства с Харчком твой стул струиться будет из тебя без помех недели две. Ужин будет вылетать, как вишневая косточка из колокола.

Харчок уже возвращался с деревянной бадьей и ковшиком.

— Нет! Стойте! — возопил Кент. — Мерзавчество! Насилие творится! Остановите этих извергов!

Со стен на нас уже поглядывала стража. Я зачерпнул воды из бадьи и плеснул весь ковш Кенту в лицо, чтобы успокоился. Тот поперхнулся, перестал орать, но забился в колодках.

— Полегче, добрый Кент, я тут с тобой в кошки-мышки играю. Мы тебя вытащим, как только объявится король. — И я подставил ковшик, чтобы рыцарь хорошенько напился.

Все выпив, он, переводя дух, спросил:

— Христовым гульфиком, Карман, зачем ты так со мной?

— Воплощение чистого зла, видать.

— Ну так прекрати. Тебе не к лицу.

— Примерка помогает, — молвил я.

Пару мгновений спустя из сторожки вышел Лир — его сопровождали Куран и еще один пожилой рыцарь.

— Кто смел так оскорбить тебя? — воскликнул король. — Кто смеет моих гонцов наказывать? Кто он?

— Он и она, ваш зять и ваша дочь, — ответил Кент.

— Нет.

— Да.

— Нет, говорю.

— Да, говорю.

— Нет, нет, они б не сделали такого.

— Да вот же, сделали.

— Клянусь брадой Юпитера, что нет, — сказал Лир.

— Да. Клянусь чешуей на ногах Кардомона и говорю — да, — сказал Кент.

— Клянусь размашистой крайней плотью Фрейи и говорю: на хер всё! — сказал Кукан.

И все посмотрели на куклу, самодовольно торчавшую на своей палочке.

— Я думал, мы клянемся тем, что на ум взбредает, — рекла кукла. — Но продолжайте.

— Они б не смели, и не могли б, и не желали б. Хуже убийства — так почтеньем пренебречь. Где же эта дочь?

Старый король бросился во внутренние ворота, за ними — капитан Куран и дюжина других рыцарей из свиты, уже вступивших в замок.

Харчок хлопнулся в грязь, раскинув ноги, посмотрел в глаза Кенту — их головы теперь приходились вровень — и спросил:

— Ну как ты тут?

— В колодках, — отвечал Кент. — Со вчерашнего вечера вот сижу.

Харчок кивнул. По его подбородку поползла родственница его прозванья.

— Значит, не очень хорошо?

— Не очень, парнишка, — рек Кент.

— Но ведь хорошо же, Карман с нами и теперь нас спасет?

— Вестимо — я само спасение в разгаре.