Все эмоции исчезли, и способность удивляться — тоже.

Тем временем зелёный человечек на светофоре замигал, механический голос из динамика предупредил, что переход завершается, и встревоженная стайка зевак рысью умчалась с «зебры», сообразив, что сейчас их могут задавить на законных основаниях, не нарушая правил дорожного движения.

Света, наверное, самостоятельно не смогла бы покинуть место несостоявшегося ДТП, но спаситель потянул её за руку и помог дойти до тротуара. Она переставляла ноги механически, словно заводная игрушка, тело было вялым, заторможенным, сердце же, напротив, колотилось бешено, гнало в кровь адреналин, вроде бы уже и ненужный. Мыслей не было вообще.

На безопасном тротуаре свидетели происшествия ещё некоторое время кучковались вокруг Светы — одни просто сочувствовали, другие давали советы, в большинстве своём неуместные и ненужные, но она не обращала на слова никакого внимания. А потом доброхоты исчезли, как-то на удивление разом. Словно одновременно вспомнили про важные и неотложные дела, и на этот факт Света тоже внимания не обратила.

Потому что в эти мгновения она и остальной мир существовали в разных плоскостях.

Потому что шок.

И они снова остались втроём: Света, псих и старый, который маячил в трёх шагах, как дружелюбное и молчаливое привидение.

Псих взял женщину за руку, пощупал пульс, сокрушённо покачал головой — она никак не реагировала на его действия, — не отпуская руку, взял за другую и резко потянул на себя. Свете было всё равно. Сейчас, наверное, она никак не отреагировала бы даже на попытку её убить, или изнасиловать, или разобрать на органы для нелегальной трансплантации.

Потом она почувствовала лёгкое возмущение: за спасение она благодарна, спору нет, но вот дальнейшие тактильные контакты — уже лишнее. И запоздалый страх почувствовала. А ещё в голову пришла не совсем уместная мысль, что если бы… если бы… то она никак не смогла бы забрать Кирюшу из садика пораньше, в пять, как ему обещала, и никого попросить помочь в этом деле тоже бы не смогла.

Короче говоря, мысли вернулись. Чувства — тоже.

Псих удовлетворённо кивнул, отпустил её руки… и тут же всё испортил, понёс какой-то бред:

— Путь на запад вновь открыт, моя госпожа, езжайте смело. Но всё же поглядывайте иногда по сторонам, поглядывайте. Верно, старый?

Старый, разумеется, промолчал. Даже не кивнул.

— Хотите воды, моя госпожа? — В руке психа появилась маленькая пластиковая бутылочка.

— Нет, спасибо.

Света, оправившись от шока, собиралась узнать имя своего спасителя и поблагодарить его, не вступая, разумеется, в долгие беседы, попросту исполнив долг вежливости, но теперь передумала — парочка незнакомцев вновь показалась подозрительной и опасной, невзирая на то, что один из них спас её.

Да и было ли оно, это спасение? Может быть, всё произошедшее — спектакль, инсценировка? Давно известный среди влюблённых старшего школьного возраста приём: парень подговаривает дружков выступить в роли злых хулиганов, а сам изображает рыцаря-защитника… Но здесь и сейчас зачем такая самодеятельность? ЗАЧЕМ??

Ответ на её мысленный вопрос пришёл без промедлений. Но оказался, как, впрочем, и всё сегодня, странным и вызывающим ещё больше вопросов.

— Возьмите, моя госпожа, — попросил псих. — Возьмите, наденьте на правую руку и носите, не снимая.

Света взглянула на протягиваемый ей предмет: крохотная коробочка с откинутой крышкой, внутри кольцо в виде змейки, кусающей свой хвост. Под ярким утренним солнцем два красных камушка — глаза змейки — вспыхнули и тут же погасли, едва лишь ладонь и коробочка на ней чуть изменили положение. Показалось, змея бросила быстрый оценивающий взгляд на будущую жертву и вновь изобразила безразличие.