Дождавшись появления Отари, неугомонная красотка позвонила ему по телефону и, прерывая сбивчивые слова рыданиями, сообщила, что у нее прорвало кран в ванной и она заливает свою собственную и нижнюю квартиры.

Безотказный Отари бросился на помощь соседке.

Дверь ее квартиры оказалась не заперта, он вбежал внутрь и устремился прямиком в ванную комнату. Там, однако, он не увидел никаких признаков потопа. Напротив, ванна была наполнена горячей водой с ароматной пеной, и в этой пене колыхалась розовая голая Лизавета.

При появлении Отари она поднялась из пены, как Афродита, и протянула руки к соседу с пламенным призывом:

– Иди ко мне, мой козлик! Ну, сколько же можно упираться! Иди ко мне скорее!

Отари и на этот раз проявил твердость характера, и стрелой вылетел из ванной, а затем – и из квартиры.

Возможно, впрочем, что твердость его характера была ни при чем, а просто многоопытного грузина не возбуждали несколько потрепанные прелести соседки.

Тем не менее Лизавета решила не отступать и довести дело до победного конца.

Выскочив из ванны, она наскоро обтерлась полотенцем и что-то на себя накинула. Все же она была не настолько возбуждена, чтобы выскочить на лестничную площадку в голом виде.

Это ее отчасти спасло, потому что на площадке она лицом к лицу столкнулась с женой Отари.

Лена примчалась, руководствуясь импульсами своей женской интуиции, а может быть, интуиция тут оказалась ни при чем, а имел место анонимный звонок кого-то из соседей.

В этом месте моя рассказчица несколько замешкалась, а я поглядела на нее очень внимательно. Мария Васильевна опустила глаза, но после все же собралась с силами и продолжала свою увлекательную историю.

Так или иначе, жена гражданина Гунтаришвили чрезвычайно своевременно прибыла, чтобы встать на защиту своего семейного очага, и даже успела вооружиться первым, что подвернулось ей под руку.

Это оказалась рука, которую Лена оторвала у одного из манекенов, которых Отари использовал при продаже турецкого ширпотреба.

Рука была пластмассовая и не очень тяжелая, но все же могла использоваться как оружие ближнего боя.

Впрочем, в рукопашной схватке Лизавета тоже имела немалый опыт. Она схватила стоявшую на площадке швабру, и начался тот самый поединок, невольной свидетельницей и даже случайной жертвой которого мне пришлось стать.

Мария Васильевна закончила свой волнующий рассказ.

За время этого рассказа я успела прийти в себя и даже обдумать свои дальнейшие действия.

Получалось, что идти сейчас к гражданину Гунтаришвили мне никак нельзя: его жена находится в состоянии нервного возбуждения, и появление любой особы женского пола может вызвать настоящий взрыв с самыми непредсказуемыми последствиями.

Значит, идти к уроженцу Кутаиси придется дяде Васе.

Я представила, как он будет недовольно морщиться и говорить, что я без него ни на что не способна и мне нельзя поручить самое простое и незамысловатое дело…

Хотя это, безусловно, неправда: я вполне успешно провела операцию в агентстве «Миссис Хадсон», и из настоящей Людмилы Васюковой извлекла кое-какую информацию, да и мой сегодняшний визит нельзя назвать совершенно бесполезным: из разговора с общительной соседкой я довольно много узнала о гражданине Гунтаришвили.

Закончив свой рассказ, Мария Васильевна посмотрела на меня с ожиданием: наверняка в ответ она ждала, что я ей тоже что-то расскажу, и уж во всяком случае сообщу, что делала в их доме и к кому направлялась. Имя Отара Гунтаришвили называть было никак нельзя, а больше я здесь никого не знала. Поэтому я резко заторопилась, сказала, что чувствую себя гораздо лучше, и под разочарованным взглядом своей спасительницы бросилась прочь из ее квартиры.

К моему удивлению, дядя Вася выслушал мой рассказ вполне благожелательно и тут же согласился отправиться к Отари Ираклиевичу.