Тема эта обширна. В этом удалённом от посторонних глаз чудесном замке есть поразительные по красоте уголки… Дворик у вросшего в землю дома… Полуподвальное окно… Печка в глубине комнаты… И книги… Много книг.

Вождь Сталин так ценил неугодника-Преемника потому, что только неугодник может извлечь из «кладовых» родовой памяти неожиданные нигде не циркулирующие приложения теории стаи. Подхалимы здесь бесполезны: «кладовые» (ступень три-А) родовой памяти для них закрыты. Им доступны одни «помойки» (ступень первая).

В силу того, что Преемник на поколение один, заменить его другим неугодником невозможно. Не успел он что-то сформулировать, так скажем, про полуподвальное окно в одном из московских двориков (каждое слово этой тайной фразы понятно только прочитавшему «Мастера и Маргариту» и «Психоанализ не того убийства») — и всё, для вождя исчезли все надежды на мировое господство. Для него лично. Навсегда.

Достойный стать властелином мира (или низринувшийся из неугодничества, чтобы оберегать метанацию) неугодников до времени притеснять не будет, потому что они та незаменимая почва, на которой может произрасти следующий Преемник — для потомка этого обладающего объёмом видения вождя. Или десятиюродного брата.

Вспоминается запись разговора двух писателей, один из которых был, кажется, Чехов. Один другому говорит:

— Вот умрёт Толстой и всё рухнет.

— Что — всё?

— Да вообще — всё…

Преемник Толстой умер в 1910-м — и началась Первая Мировая война. А Булгаков умер в 1940-м, а в 41-м началась Великая Отечественная…

Сталинцами сейчас называют себя странные люди.

По моему разумению, настоящему сталинцу должно нравиться то, что нравилось Сталину, и не нравиться то, что Сталину не нравилось.

Сталин из всех умевших связно писать выделял только Булгакова — а ныне называющие себя сталинцами от упоминания имени Михаила Афанасьевича злобно трясутся.

Сталин — «внешник», и «верных ленинцев», любителей кутежей, чужих особняков и опусов Маркса, внука двух раввинов, перестрелял — как бешеных собак! — не случайно. Они — «иудо-внутренники». А «сталинцы» на Маркса молятся.

Был бы я главраввином и хотел бы убить дело Сталина, именно таких бы и нанял в «сталинцы». Но по счастью для главраввината, они сами пристраиваются в хвост.

Настоящий сталинец — или неугодник или «внешник», но некогда неугодник с удя по весьма ограниченным сведениям, именно таким был и Святослав.

Сталина постоянно винят, что он не подготовил себе смену — дескать, виноват не кто-нибудь, а он, Сталин, что весь последующий XX век в Кремле одно ничтожество сменяло другое.

Но инструкциями и внушениями можно подготовить только подхалимов, если правителей, то только вассалов, лакеев какой-либо мировой стаи, центр которых вне России, что-нибудь вроде Ельцина. Но «Святослава», прорусского вождя-«внешника» с неугодническим прошлым можно подготовить, только соединив его с Преемником— то есть с теорией стаи.

Заботясь о Булгакове, Сталин, всё-таки, заботился не только о себе — и это можно доказать.

Если бы Сталин хотел попользоваться высшими достижениями в теории стаи самолично (то есть если бы он был всего лишь кандидатом во властелины мира, но не «Святославом»), он бы мог засадить Булгакова в лагерь (с самым красивым ландшафтом в Союзе), перевезти в него хоть все книжные фонды Государственной библиотеки, а для поднятия настроения обитателей этого «рая» выкладывать узоры на клумбах из черной и красной икры — и читать всё написанное Преемником самому и только самому (или вместе с родственниками).