– Поит?

– А вот это уже нет… На питье не хватает.

– Так, – Самохин посерьезнел, наклонился, чтобы посмотреть на сумку, без всякой мысли наклонился, но, наткнувшись на размокшие, давно не чищенные ботинки старого друга, распрямился. – Хочешь, куплю весь твой товар? – неожиданно спросил он.

– А зачем он тебе?

– Я его тебе и оставлю… А?

– Нет, Гена… Не надо. Неловко получается. Два три рейса – и я весь его распихаю. После обеда торговля поживей пойдет.

– Ты что… Обратно в Голицыно? – спросил Самохин почти с ужасом.

– Нет, – покачал головой Евлентьев. – Только до Одинцова. Дальше торговли нет…

– И так весь день?

– Ну, почему обязательно весь… Не весь…

– Слушай, Виталий… Нам нужно увидеться.

– Увидимся, – Евлентьев пожал плечами. – Почему бы и не увидеться хорошим людям. Обязательно.

– Сегодня.

– Боюсь, не получится… Дело в том… Понимаешь… У меня назначена одна небольшая встреча личного плана, – Евлентьев и дальше готов был молоть что то бессмысленное, но Самохин показал, что не зря и не случайно оказался во главе банка. Он перебил Евлентьева жестко и твердо, сразу отбросив все смешливое и легковесное.

– Сегодня, – повторил он. – Ровно в восемнадцать часов ты будешь ждать меня на выходе из метро «Краснопресненская». На троллейбусной остановке.

– Ты подъедешь на троллейбусе?

– На «Мерседесе».

– Он же сломался.

– Подъеду на другом. Повторяю, ровно в восемнадцать часов. Форма одежды парадная.

– Нам что то предстоит? – спросил с кисловатой улыбкой Евлентьев, и в этом вопросе уже было согласие.

– Да. Ужин. – Самохин отвечал быстро, торопливо, без улыбки, и Евлентьев хорошо представил себе, как четко ведет банковские заседания его старый приятель.

– В приличном месте?

– Дом литераторов.

– Будет много писателей?

– Там уже давно не бывает писателей. В предбаннике хлопнут рюмку водки, оботрутся рукавом – и отваливают, счастливые даже тем, что обломилось. Им не по карману ужин в их же собственном доме. А ты все таки работник книги, – Самохин пнул каблуком в сумку под лавкой. – Тебе там будет интересно.

– И тебе тоже?

– Да. И мне будет интересно. Потому что нас с тобой ожидает не только ужин, но и интересный разговор. Ты мне нужен. И я тебя не отпущу.

– У тебя нет заместителя?

– Заместителей у меня более чем достаточно, – резковато сказал Самохин, не привыкший, видимо, к столь легкомысленной манере разговора. – И секретарши у меня есть. И охрана.

– Где же она? – Евлентьев оглянулся.

– Никому и в голову не придет, что я могу добираться электричкой. Электричка – самый безопасный вид транспорта. Здесь никогда не хлопнут.

– А есть желающие?

– Сколько угодно.

– За что?

– Место под солнцем занимаю. А от этого места многие бы не отказались.

– Банк, охрана, секретарши, деньги… Чего же тебе еще?

– У меня нет надежного человека. Д’Артаньяна у меня нет. Мне нужен д’Артаньян.

– Я не владею шпагой и не ношу усов, – Евлентьев попытался смягчить резковатый тон Самохина.

– Научим. Не захочешь – заставим. Усы отрастим. Или приклеим. Я внятно выражаюсь?

– Вполне.

– Будь здоров. Мне пора выходить.

– Клиенты ждут?

Самохин хотел было ответить опять что то резковатое, но сдержался и, подхватив полы длинного черного пальто, шагнул к двери.