Нина Васина. Дурочка (Ожидание гусеницы)
«…поднимаются в лифте живые, неживые и полуживые, ждут в потемках, где каплет вода… за дверями стоят, как беда, сверла медленно вводят в затворы и сейчас оборвут провода» А.Тарковский «Бессонница»
Урок истории
Когда Лайке исполнилось восемнадцать, в усадьбу приехал Крэзи-бой. Преподать урок истории в ее день рождения. Лайка вышла в длинном до щиколоток платье, потопталась на крашеных досках пола и замерла, установив голые ступни в балетной позиции номер «раз». Осмотрев ученицу, гость застыл оторопевшим взглядом где-то в области ее лба. Для этого весьма упитанному мужчине за пятьдесят пришлось отвалиться на спинку кресла и запрокинуть бульдожье лицо. Стоящая рядом Лукреция отчиталась: — Метр восемьдесят восемь. За последний год выросла еще на три сантиметра. — И в кого она… — попытался в который раз Крэзи-бой, но Лукреция как всегда сердито оборвала. — Не начинай! — А платье такое откуда? Из погорелого театра? — Из бабушкиного сундука, — доложила Лукреция. — Между прочим, мне доктор посоветовал занять ее шитьем или вязанием. Сундук пришелся кстати. Май в девяносто пятом выдался теплым, но дождливым. Уроки проходили на террасе. Крэзи-бой, выпив чаю, устроился в самом объемном кресле, которое нашлось в сарае, где сваливалась старая мебель, и приказал: — Возьми чистую тетрадку и подпиши ее. На это у Лайки ушло почти десять минут. Учитель в ожидании подремал под тихий шелест дождя. Ему не помешала ни сломанная вылезшая пружина под левой ягодицей, ни шепот про себя девушки при подписании тетрадки. Когда установилась тишина, Крэзи-бой открыл глаза и посмотрел на ученицу, прилежно сложившую руки под заметно выдающейся грудью. В который раз его поразило отстраненное выражение лица этого ребенка, он почему-то подумал, бьет ли ее Лукреция?.. Подумал, может ли боль прогнать эту отстраненность и придать хоть сколько осмысленности широко расставленным серым глазам с легкой чудинкой почти незаметного косоглазия — к вискам. — Подписала? Покажи. Девушка встала из-за стола, подошла к креслу и протянула тонкую тетрадку в линейку. На ее обложке в идеальном каллиграфическом исполнении было выведено: «Тетрадь № 8 Аглаи Смирновской для занятий по истории». — Вот тут слово надо добавить. «По истории шпионизма». Кто такие шпионы, знаешь? Аглая кивнула. — А чем отличается шпион от разведчика? Девушка подумала и покачала головой. — Это просто, — махнул рукой Крэзи-бой. — Если наш разведчик уедет разведывать чужие секреты в чужую страну, там он станет шпионом. И — наоборот. Из этого следует… Что из этого следует? — Что шпион и разведчик — одно и то же. — Прекрасно! — восхитился учитель. — Прогресс налицо! Садись и пиши на первой странице. Сначала — сегодняшнее число. Написала? Теперь, большими буквами через тире: ЧК — ВЧК — ОГПУ — НКВД — МГБ — КГБ — ФСБ. Написала? На нижней строчке напишешь фамилии, которые я назову. Готова? Лайка застыла. Выражение лица не изменилось, но Крэзи-бой сразу понял — нужна помощь. С трудом выбравшись из кресла, он подошел к столу. — Немножко неправильно. Че-ка — это две буквы, без «Ч» и «К». Вот КГБ написала правильно. Мать говорит только о КГБ, да? Ну ладно, ладно, напиши заново, все без гласных. Только две гласных — в ОГПУ, вот тут. Поняла? Он погладил девушку по толстой русой косе на спине и вернулся в кресло. |
