— Я хочу побыть одна, — на глаза снова навернулись слезы, а горло сжал спазм. Вот теперь хотелось пожалеть себя. Наедине с собой же. Без посторонних глаз и ушей. Без пристального взгляда виновника этой жалости.

Отвернувшись к окну, Альма прикусила щеку. Сдерживать очередную порцию рыданий получалось из последних сил. Благо, он не медлил. Девушка слышала звук расслабившихся пружин матраца, легкий стук каблуков его сапог скрип двери. Ринар вышел, наконец, оставляя ее одну.

И слезы снова не заставили себя ждать. Вернувшись к кровати, Альма обхватила подушку руками, зарываясь в нее лицом, пряча стыд и разочарование. В себе, в своих глупых надеждах, в мире вокруг, во всем, кроме него.

* * *

— Мой лорд, — Аргамон дожидался Ринара, стоя под дверью. Ровно за десять секунд до того, как хозяин взялся за ручку с той стороны, управляющий отскочил от двери, стирая следы подслушивающих чар.

Он не знал, чего в его мыслях сейчас было больше — радости или отчаянья. Ринар так и остался за своей стеной между его прошлым и миром вокруг. Альме не удалось пробить эту стену, и это заставляло почти отчаяться, но Аргамон снова и снова повторял: не удалось пока… Только пока.

— Что ты тут делаешь? Собираешься таскаться за мной целый день? — Ринар был раздражен, зол. На себя, на него, на всех.

— Нет, милорд, я просто волновался, вы ведь не объяснили…

— А я должен что-то тебе объяснять? — уже вторично на протяжении часа он срывался на гневный рык.

— Простите, я волновался за Альму.

— Она думает, что влюблена в меня, Аргамон, — настроение Ринара менялось в считанные секунды. Раздражение снова улетучилось, и теперь в глазах мужчины горел немой вопрос. Вопрос, на который Аргамон должен был что-то ответить, просто обязан, ведь сам Ринар понятия не имел, что с этим делать.

— Она юна, пройдет, — Аргамон говорил так, будто сам верил в это. За долгие годы игры он научился врать отменно.

— Когда пройдет? Еще несколько месяцев и все будет готово. Это пройдет за несколько месяцев, Аргамон?

— Мы можем подождать, мой лорд, — усач знал, что снова ступает на тонкий лед, что уже через секунду в Ринаре может проснуться злость, но не мог не попытаться.

— Нет, — в этом он был безапелляционен. Он не станет ждать. Он просто не может больше ждать.

— Она должна свыкнуться с мыслью, что вы для нее лишь друг Станьте другом, мой лорд. Станьте другом, советчиком, товарищем. Докажите, что скорее отец, чем предмет восхищения и юношеской страсти.

— Я все это время пытался доказать именно это, Аргамон! Представить не мог, что она влюбится.

— Но это случилось.

— Я. Этого. Не хотел!

— Думаете, она хотела?

Их диалог продолжался по пути в сторону кабинета Ринара. Занеся ногу для следующего шага, он резко остановился, повернулся к чуть отставшему Аргамону.

— Что? — последний вопрос усача заставил его опешить.

— Думаете, она хотела влюбляться в мужчину, не способного ответить на ее чувства? Вы ведь знаете, мы не выбираем, кого любить. И когда разлюбить, решаем тоже не мы.

Ринар застыл, не зная, что ответить. Аргамон был прав.