Альма приняла все условия, смиренно кивая, а потом…

Она ни разу не нарушила его приказы. Ни разу не задерживалась дольше, чем было позволено. Ни разу не вела себя недостойно настолько, чтоб об этом донес хоть кто-то. Ни разу не давала предлога отказать ей в дарованной свободе.

Она ни разу не сделала ничего такого, за что он смог бы закрыть ее в доме. Но, черт побери, каждый божий день Альма доводила его до исступления.

— За вас, мой лорд… — Ринар даже не обратил внимания на то, что Аргамон обращается к нему. Скулы снова непроизвольно сводило.

Он сам себе напоминал ревнивого мальчишку. Ревнивого идиота. Вот кем он стал. И еще смел пенять, что ей всего семнадцать, а сам…

Теперь он искренне верил в то, что поцелуй забыт. Альма убедила мужчину в этом настолько эффективно, насколько это было возможно.

Каждый божий день Ринар натыкался на «доказательства». Сын городского старосты не просто зачастил в их дом. В последнее время, он уже даже не подбирал предлоги для визита. А стоило его коню показаться за окнами, Альма бежала навстречу, не разбирая дороги.

Когда Ринар стал свидетелем этого впервые, не поверил своим глазам.

Аргамон пригласил лорда Тамерли поприсутствовать на их с Альмой занятии в качестве подопытного. Теперь они учили магию куда более сложную и опасную, а рисковать жизнью Свиры не хотелось. Ринар же мог заблокировать пассы девушки прежде, чем они достигнут цели, избежав увечий.

Целый час они провели втроем, позабыв о том, что мир вокруг не перестал существовать, а стоило Аргамону скомандовать окончание урока, Альма выдохнула, устало улыбнулась, а потом… Резвый префекторский сынуля снова прискакал, не интересуясь мнением хозяина дома.

— Мне кажется, мой лорд, кто-то скоро протопчет дорожку от ратуши до вашего поместья лучше, чем это делают с помощью магии…

Альма уже мчала на крыльцо встречать гостя, а вот Аргамон с Ринаром остались стоять на застекленной лоджии, наблюдая за вновь прибывшим.

— Никогда бы не подумал, что наша девочка, — усач сделал ударение на слове «наша», затрагивая нужные струны в душе Ринара, — влюбится в этого… Но что поделать, сердцу ведь не прикажешь, правда, мой лорд? — Ринар не ответил. Молча вышел, хлопнув дверью.

Его бесило все. Бесила она, бесил Аргамон, бесил этот бестолковый жених, бесило собственное поведение, и он собирался бороться с собой до последнего.

Но снова вечер, снова ужин, и снова они с Аргамоном одни, а стоит подумать о том, где сейчас Альма… Слишком часто в последнее время столовые приборы гнулись под натиском пальцев.

— Она опаздывает…

— Нет, милорд, Альма отпросилась до десяти, представление может затянуться. Кроме того, ее должен проводить Крон… Сын префекта… Помните его?

— Прекрасно, — отложив приборы, Ринар встал из-за стола.

— Что-то не так, мой лорд? — Аргамон выглядел святой наивностью. Как раньше делал вид, что не замечает вздохов Альмы по Ринару, так теперь оставался слеп по отношению к постоянным приступам ревности лорда Тамерли.

В отличие от самого виновника, Аргамон был совершенно уверен — Ринар ревнует. А попытки списать все на опеку были слишком уж неубедительны.

— Все так, все прекрасно, Аргамон, — лорд снова блеснул глазами, выходя из столовой.

Иногда он пугал собственной кровожадностью даже себя, но этот выскочка Крон нервировал его до такой степени, что Ринар уже не раз представлял, как отправляет его на тот свет одним щелчком пальцев.

Теперь вечера Ринара походили друг на друга с точностью до мелочей. Он злился, снова злился, опять злился, сдерживал рвущиеся сквозь зубы ругательства и ждал.