Из кабинета следователя вышла рыжеволосая потерпевшая. Та самая «тетя Ева». И, судя по ее виду, никто не догадался бы, что всего полчаса назад она пыталась там, в кабинете, доказать свою правоту обвиняемой Ксении Зайцевой на кулаках.

Только пятна румянца на бледных щеках горят. И рыжие волосы слегка растрепаны, но и это ей идет.

– Феликс! Да где же он? Мой племянник.

– Он с оперативниками разговаривает, – сказала Катя.

– Мой племянник? Мой мальчик?

– Да не волнуйтесь вы, он им прямо сейчас на моих глазах угнанные машины отыскать помог. Так просто – закрыл глаза, а потом выдал, где их можно найти. И все оказалось правдой.

– А он никогда не лжет. Не приучен, – рыжеволосая Ева пошарила в сумке, достала сигареты. – Здесь можно курить? А то там, в кабинете, сказали, что пожарная сигнализация.

– Тут тоже сигнализация, датчики дыма. Но в туалете женском есть курилка.

– Вы извините меня, что я… одним словом, непростительно так распускаться. Но я не выдержала, когда увидела ее… Золотые горы ведь обещала, «зимой сразу после Нового года дом будет полностью готов к вселению». Сейчас уже лето, и у нас ни денег, ни квартир. – Ева сунула в рот незажженную сигарету и начала жевать ее. – А у нее – видели, все пальцы в бриллиантах и сумка на три тысячи евро тянет. Ксюха Зайцева… а ведь мне ее порекомендовали… И надо же – обманула! Так кинуть нас… И главное, деньги не мои, это же его, мальчика, деньги, сколько лет для него копили.

– Надо постараться выдержать все это. Много сил потребуется, – Кате стало искренне жаль эту скандалистку. – Следствие еще не закончено, а впереди суд. Вам много раз еще придется встречаться с Ксенией Зайцевой.

Рыжеволосая Ева кивнула. И, забыв о предупреждении, о датчиках дыма, поднесла к сигарете зажигалку.

ОТЪЯВЛЕННЫЙ ШОПОГОЛИК

Ксения Петровна Зайцева – крашеная блондинка тридцати восьми лет, бездетная, разведенная, владелица риелторской фирмы «Юнона», обвиняемая по уголовному делу, находящаяся под подпиской о невыезде – после изнурительных допросов и очных ставок в восьмом часу вечера, умывшись в туалете, причесавшись и наложив на расцарапанную в драке с потерпевшей Евой Комаровской скулу слой тонального крема, покинула стены Главка и отправилась домой.

Она жила на Варшавском шоссе, снимала «двушку» в доме завода ЗИЛ у железнодорожного моста. Грохот поездов, но это ж Москва, все лучше, чем за МКАД, где ее фирма «Юнона» продавала липовые квартиры.

После таких передряг, как допросы и очные ставки с разгневанными потерпевшими, лишившимися денег, другой бы на месте Ксении Зайцевой приполз домой на карачках разбитой клячей, хватил бы стакан коньяка на кухне вместо успокоительного и бухнулся спать.

Но Ксению Зайцеву бог замесил из иного теста, чем прочих. Возможно, поэтому, как она считала, ей все в жизни удавалось довольно легко. Вот и это уголовное дело, ну что там – промурыжат полгода, потом передадут дело в суд, она уже консультировалась с адвокатом. Конечно, крупный ущерб причинен мошенническими действиями, но дадут ей от силы лет пять, и то условно, потому что раньше она не судима, имеет отличные характеристики и вообще – женщина. Кое-что всем этим скандалистам-дольщикам она, возможно, выплатит в процессе следствия, чтобы на суде это сразу зачлось, а потом… потом выплаты улетучатся, потому что счета фирмы «Юнона» пусты, а насчет конфискации личного имущества никто не заикнется.

И это очень правильно, что она не стала покупать себе недвижимость здесь, это очень даже предусмотрительно. Ее дом на Кипре… сколько же бабок она в него вложила, почти все… Зато какой дом, вилла у моря… И счета все ее там, так что… После суда она поотмечается месячишко, чтобы не думали, что подалась в бега, а потом тихо исчезнет – сначала на Украину в Киев, а потом через Прагу самолетом…

И заживет счастливо, откроет новую фирму уже на Кипре и… как знать, заведет себе любовника-грека, ненасытного в постели.