После этих слов повисла зловещая тишина. Все работники замерли на месте – так, как застигли их слова начальника. Все лица повернулись в мою сторону – так магнит притягивает металлические опилки.

– Эй, вы чего?! – удивился Петрович.

Тот, которого звали Колькой, скинул на землю груз и медленно, с опаской приблизился ко мне.

– Не-е-ет, Петрович! – протянул он со странной интонацией. – Не Володька это.

– А кто тогда? – спросил Петрович.

Все, кто работал на разгрузке, подошли поближе и обступили нас кольцом.

– Володька больше не придет. Не может он прийти, – со злорадным торжеством ответил Колька.

– Да фер с ним! Мне-то что – Володька, не Володька! – вскипел начальник. – Лишь бы работали, гады…

– Убили Володьку-то! – с удовольствием сообщил Колька. – Вчера ночью и убили.

Толпа слегка подалась назад.

– А это тогда кто?! – Голос Петровича неожиданно дрогнул. Начальник соскочил со своего возвышения, откуда командовал погрузкой, приблизился ко мне – впрочем, не совсем уж вплотную, включил ручной фонарик и посветил мне прямо в лицо. Я заслонилась рукой от света – очень уж больно стало глазам.

– Да не Володька это! – с облегчением сообщил Петрович всем присутствующим. – Парнишка какой-то, молодой совсем. Бритый, как призывник. Может, из армии сдернул? Эй, тебя как звать-то?

Я задумалась, потом покачала головой. Ответа на этот сложный вопрос я точно пока не знала.

– Ишь башкой мотает. Припадочный, что ли? – хмыкнул Петрович. – С вашей публикой такого, вилять, наглядишься…

– Петрович, на нем Володькина одежда, глянь! – вдруг с испугом проговорил Колька.

– Ну и что?

– Так это… Володьку вчера ночью забили, гвоздями коленки прострелили… Кровищи было! Ты посвети на него, посвети!

Петрович навел луч фонаря на меня. В ярком свете стало видно, что джинсы и футболка покрыты слоем засохшей крови. Так вот что это был за запах! Над коленями в каждой штанине виднелось круглое отверстие, обведенное кольцом запекшейся крови.

– Так чего, это он, что ли, Володьку кончил? – деловито спросил Петрович, с интересом глядя на меня.

– Да не-е! – отмахнулся Колька. – Володьку труповозка забрала, а одежку его мы того… сняли. Хотели поделить, а потом решили – не по-людски это. Да и не отстираешь ни фера… Короче, выкинули мы Володькино барахлишко. А этот, видно, нашел.

Какое-то время все пристально разглядывали меня, словно решая, как теперь со мной поступить. Наконец Колька жалостливо проговорил, обращаясь ко мне:

– Слышь… не надо тебе в Володькиных шмотках ходить. Ты это… на-ка вот.

И Колька протянул мне пакет, в котором я обнаружила какие-то вещи.

– Эти… гуманитарные сегодня на площади раздавали, ну, я и взял, – пояснил добрый Колька. – А потом смотрю – мало мне. Хотел загнать кому, да уж ладно… Ты не стой, ты надевай!

Я послушно отошла за угол, туда, куда не доставал свет фонарей, и переоделась. Вещи в пакете пахли химчисткой – очевидно, секонд-хенд. Теперь я была счастливой обладательницей невероятно растянутой, но чистой майки и тренировочных штанов. Еще в пакете обнаружились резиновые шлепанцы, их я тоже надела. Вещи покойного Володьки аккуратно сложила в пакет, после чего вышла на свет.

– Виляя-а-ать! Да это ж баба! – присвистнул Петрович.