Изменить размер шрифта - +
Прежде всего его внимание привлекли три женщины, коленопреклоненные на турецких ковриках. Одна из них, судя по ее возрасту, очкам и внушительным размерам чепца, могла быть только дуэньей. Две другие были молодые и хорошенькие женщины, и взор их был не столь уж низко опущен над четками, чтобы нельзя было рассмотреть огромные огненные глаза с длинным разрезом. Дон Хуан испытывал большое удовольствие, глядя на одну из них, пожалуй, даже большее, чем приличествовало в таком святом месте. Забыв о молитвенном состоянии своего приятеля, он потянул его за рукав и тихонько спросил, кто эта девушка с четками из желтого янтаря.

— Это донья Тереса де Охеда, а другая — ее старшая сестра, донья Фауста: обе — дочери аудитора кастильского государственного совета, — ответил дон Гарсия, нисколько, видимо, не смутясь тем, что его потревожили. — Я влюблен в старшую; постарайтесь увлечься младшей. Кстати, — прибавил он, — они уже встают и собираются уходить из церкви. Пойдем посмотрим, как они будут садиться в карету. Может быть, ветер приподнимет их шелковые юбки и мы увидим хорошенькую ножку, а то и две.

Дон Хуан был так взволнован красотой доньи Тересы, что, не подивившись непристойным речам дона Гарсии, последовал за ним до дверей церкви и увидел, как благородные девушки сели в карету и как карета повезла их по одной из самых людных улиц. Едва они исчезли из виду, дон Гарсия, надев шляпу набекрень, весело воскликнул:

— Прелестные девушки! Черт меня побери, если не пройдет и десяти дней, как старшая станет моей. Ну, а как у вас подвинулось дело с младшей?

— Что? Мое дело с младшей? — простодушно переспросил дон Хуан. — Да ведь я ее в первый раз вижу!

— Что за важность! — воскликнул дон Гарсия. — Вы думаете, я дольше вашего знаю Фаусту? Это не помешало мне подбросить ей сейчас записку, и она приняла ее очень мило.

— Записку? А я не видел, как вы ее писали!

— У меня всегда есть в запасе заготовленные, а так как имя там не проставлено, то они годятся для любой женщины. Остерегайтесь только употреблять предательские эпитеты относительно глаз или волос. Что же касается вздохов, слез и молений, то они всякой придутся по вкусу, будь то блондинка или брюнетка, дама или девица.

Болтая таким образом, дон Гарсия с доном Хуаном незаметно достигли дверей дома, где их ожидал обед. То была обычная студенческая трапеза, более обильная, чем тонкая и разнообразная: груда переперченного рагу, ветчины, солонины — словом, всякие кушанья, возбуждающие жажду. При этом вдоволь вина разных ламанчских и андалусских сортов. Несколько студентов, приятелей дона Гарсии, ждали его прихода. Тотчас же все сели за стол, и некоторое время было слышно лишь, как работают челюсти да звенят стаканы о фляги. Вскоре вино всех развеселило, и завязалась беседа, ставшая весьма шумной. Речь только и шла что о дуэлях, любовных похождениях и веселых студенческих проделках. Один рассказывал о том, как он надул свою хозяйку, выехав от нее накануне того дня, когда надо было платить за квартиру. Другой — о том, как послал к виноторговцу за несколькими кувшинами вальдепенского пива от имени какого-то важного профессора богословия и ловко стибрил эти кувшины, предоставив профессору расплачиваться по счету. Этот побил ночного сторожа, тот с помощью веревочной лестницы проник к возлюбленной, обманув бдительность ревнивца. Сначала дон Хуан слушал с изумлением рассказы об этих бесчинствах. Но мало-помалу выпитое вино и веселость собутыльников победили его скромность. Эти истории стали его забавлять, и он начал даже завидовать славе, которую снискали себе некоторые рассказчики своими ловкими плутовскими проделками. Он понемногу начал забывать те благоразумные принципы, с какими прибыл в университет, и усваивать правила студенческого поведения, из коих главное, весьма простое и легкое, состояло в том, чтобы позволять себе все что угодно по отношению к «мошенникам», то есть ко всей той части рода человеческого, которая не занесена в регистры университета.

Быстрый переход