– А в баню мы сегодня поедем? Водка там, девочки местные. Все как положено. Да?

– Обижаешь, командир, уже все заряжено. Девки уже, можно сказать, копытами стучат. – Наконец-то Вова переходит в привычное для себя панибратское русло.

– Умеешь ты, Вовка, встречать гостей Северной столицы, как я посмотрю.

– Ну, опыт имеется. – Он самодовольно разводит руками, и на его щеках снова появляется молодецкий румянец.

– У меня, дорогой, только один вопрос. Ты мой бонус в трешку зелени как определил? Это, надо понимать, ты спиздил тридцатку и мне вроде как десять процентов прислал?

– А тебе мало, что ли? – Вова прищурился, отчего стал похожим на монгола. Все-таки жадность в этом человеке доминирует над трусостью, отмечаю я.

– А ты, Вова, не выебывайся. И не забывайся. Ты не с гаишником разговариваешь и не со своими подельниками-дистрибьюторами. Конверт-то на столе лежит, а не у меня в кармане. Или ты глаза залил до такой степени, что не видишь?

Наконец-то в глазах Вовы появляется испуг. Он смотрит то на меня, то на конверт. И не понимает, что будет происходить дальше.

– Мне этой трешки даже на костюм новый не хватит. Раз пятнадцать в ресторан сходить только если. Или ты думаешь, что я буду раз в месяц сидеть в ресторане и вспоминать, кому я обязан своим сегодняшним ризотто? Можно, конечно, в Париж смотаться, чтобы скопом все просрать, только еще своих добавить придется. Такие дела, Вова.

– Так сколько ты хочешь? – Вова сглатывает. – Ты скажи как есть.

– Хочу… – Я в задумчивости кручу в пальцах сигарету и смотрю на официантку, стоящую за барной стойкой. На ней надета обтягивающая красная водолазка, подчеркивающая большую грудь. Это красное пятно кажется мне этаким центром заведения, вокруг которого крутятся в центробежном потоке подносы, гости, кассовые чеки, мы с Вовой, белый конверт и прочее. Я думаю о том, что неплохо было бы с ней познакомиться. А еще я думаю о том, что весь этот балаган нужно заканчивать. – Хочу я, Вова, пятнашку. Пятнадцать тысяч долларов США. Ты же тридцатку скрысил, на мой взгляд? Вот половину и зашлешь. Это будет справедливо. Я так думаю.

Вова продолжительно буравит меня своими свинячьими глазками, затем, практически не разжимая губ, цедит по слогам:

– Ты ничего никому не докажешь.

– Я? На раз! – Я щелкаю пальцами и заливаюсь смехом.

– Полная хуйня. Максимум – это премии лишат. Я же не знал, что «Вектра» – их дочка. А распределение бюджетов неравномерное, так это по недомыслию и неверной оценке рыночной ситуации.

Глаза моего собеседника от злости и коньяка постепенно наливаются кровью. Еще мне кажется, что под столом он роет паркет ботинком. Во всяком случае, это было очень сообразно обстоятельствам.

– Вован, ты не быкуй. – Услышав знакомое и до сих пор значимое в городе бандитское выражение, Вова несколько стухает. – Тут доказывать никому не придется. Если придать информации нужный импульс, тебя твой «Импульс» сдаст на раз. Неплохой каламбур получился, да, Вов?

– Ага. Смешной. – Вова все еще бычит, но чувствуется, что не до конца врубается, куда я клоню.

– Так вот, дорогой мой. После того как им подтвердят суммы прошлогодних бюджетов в этом году, в обмен на некоторую информацию, они тебя быстренько сольют. У себя найдут сотрудничка, который в связке с тобой деньги крысил, уволят его фиктивно.