|
Сэр Вичерли имел уже от роду восемьдесят четыре года и все еще был здоровым и крепким холостяком. Из пяти своих братьев он был старший; младшие, по обыкновению, должны были искать себе места в коллегии юстиции, в лоне церкви, в армии и во флоте. Места эти они заняли точно в таком порядке, как мы перечислили, так что второй брат посвятил себя юстиции и достиг звания судьи, он имел от своей ключницы троих сыновей, из коих старшему, умирая, назначил все свое состояние, приобретенное в течение долгой службы, а двум младшим купил места в армии. Третий брат вступил в духовное звание и, будучи еще викарием, сломал себе на охоте за лисицами шею, он умер безбрачным и, сколько было известно, бездетным. Это был любимый брат сэра Вичерли, который обыкновенно говорил, что «бедный брат его лишился жизни, подавая своим прихожанам пример доброго охотника». Следующий затем брат поступил в армию и умер в ранней молодости; наконец, имя младшего брата, служившего во флоте, было исключено из списков лейтенантов его величества по случаю кораблекрушения ровно за полвека до эпохи, с которой начинается наше повествование. После смерти викария все надежды сосредоточивались на одном судье, и все те, которые принимали участие в славе и долговечности дома Вичекомбов, весьма сожалели, что этот сановник не вступил в брак, несмотря на то, что ранняя смерть других братьев оставляла замок, парк и прекрасные фермы без всякого законного наследника. Словом, эта древняя ветвь фамилии Вичекомбов со смертью сэра Вичерли прекращалась совершенно. Сэру Вичерли оставалось только сделать при жизни духовное завещание. Правда, Том Вичекомб, старший сын судьи, часто намекал насчет тайного и благовременного брака своих родителей — факт, который всякие завещания делал излишними, потому что родовое имение строго переходит к старшему в роду, происходящему по прямой линии от главы фамилии; но наш сэр Вичерли Вичекомб видел своего брата на смертном одре, и между ними произошел весьма интересный разговор, который мы передадим здесь читателю:
— Теперь, добрый брат мой Томас, — сказал баронет дружеским и утешительным тоном, — когда ты очистил уже от грехов свою душу теплой молитвой и чистосердечным раскаянием, мы можем переговорить и о земных делах своих. Ты знаешь, я бездетен, то есть… — Я понимаю тебя, — возразил умирающий, — ты хочешь напомнить мне о своей безбрачности. — Да, Томас; а человек безбрачный не должен иметь детей. Скажи мне, случалось ли тебе когда-нибудь встречать в своей обширной практике, чтобы какое-нибудь имение оставалось, подобно нашему, без всякого наследника? — Подобное обстоятельство, брат, очень редко: наследников всегда больше, чем самих наследств. — Пока ты был здоров, добрый брат мой, все было так хорошо и спокойно! — говорил сэр Вичерли, расхаживая по комнате. — Ты был моим наследником по праву рождения… — По праву майората, — заметил судья. — Положим, положим, но во всяком случае, наследником. Мне говорили, будто ты был женат на Марте, в таком случае Том, старший сын твой, мог бы сделаться моим наследником без всяких завещаний… — Он filius nullius и ничего больше, — отвечал судья, будучи слишком благородным человеком, чтобы сделать подобный обман. — Как так, братец? Том всегда говорил мне, что он законный твой сын. — Тут ничего нет удивительного, потому что подобное мнение твое о нем было бы ему чрезвычайно приятно. Том и его братья, все они filii nullorum, да простит меня Господь за все зло, которое я им сделал! — Странно, что ни брат наш Чарльз, ни брат Грегори не подумали о женитьбе прежде, чем принесли свою жизнь в жертву королю и отечеству, — заметил сэр Вичерли с упреком, как будто его безденежные братья были виноваты перед ним, что не оставили ему наследника, и, забывая, что он сам, как и они, не исполнил этой важной обязанности. |
