***

Анну Венедиктовну Кляксу Дубов лично не знал, но, судя по рассказам, она не была замарана ни в одном хорошем деле. Ну и внешность и характер вполне соответствовали ее странной фамилии. В поле зрения Василия эта мадам попала в свое время в связи с делом беглого прокурора Рейкина, который, переквалифицировавшись в уголовника, доставил много хлопот как милиции, так и лично Дубову. Дружба Рейкина и Кляксы была по-фрейдистски странной, так как беглый прокурор любил переодеваться в женские одежды и, похоже, не только маскировки для. А Анна Венедиктовна, в свою очередь, предпочитала мужские костюмы, курила гнусные папиросы и старалась говорить нарочито грубым "мужественным голосом". Так что об их дружбе можно было бы написать новомодный роман и издать его в каком-нибудь толстом интеллигентном журнале, не чуждающемся порнографии. Но проблема лишь в том, что Василию Дубову, человеку несколько консервативному в вопросах любви, претили как мужчины, корчащие из себя женщин, так и женщины, изображающие из себя мужчин. И мы разделяем его точку зрения. Так что оставим Рейкиным и Кляксам воспевать Рейкиных и Клякс.

В очередной раз за сегодняшний бесконечный день Дубову пришлось испытать шок. Мадам Клякса гордо восседала в своем кабинете на фоне красного знамени с серпом и молотом в белом круге.

— Это из вещдоков, — проскрипела она вместо приветствия.

Василию, конечно, доводилось видеть в кабинетах следователей всякие совершенно неожиданные вещи, изъятые у преступников, но никто еще не развешивал их аккуратно на стенке. Немного придя в себя, он быстро изложил суть дела, так как задерживаться в таком месте и в такой компании ему совершенно не хотелось. Притон Мешковского представлялся ему теперь просто детской песочницей, а музей баронессы — магазином игрушек.

— Кхе-кхе! — каркнула милейшая Анна Венедиктовна, не вынимая папиросы изо рта. — Омоновцы, говорите? Ха! Сейчас мы ими займемся.

Василий Николаевич вздохнул с некоторым облегчением. Но тут же насторожился.

— Извините, Анна Венедиктовна, — осторожно спросил он, — а что это вы пишете?

— Кхе-кхе, — глянула на Василия поверх очков очаровательная мадам Клякса. — Повесточку товарищу Мешковскому. На ближайшую пятницу.

— И все? — с совершенно глупым лицом брякнул Дубов.

— Нет, почему же. Кхе-кхе, — ласково проскрежетала та в ответ. — Еще я напишу участковому, чтобы проверил факты. А еще разошлю циркуляр по райотделам и вытрезвителям.

— И вытрезвителям? — с отчаянием в голосе отозвался Дубов.

— Таков порядок, товарищ-щ-щ! — несколько повысила тон добрейшая Анна Венедиктовна. Видимо, ей показалось, что Василий над ней насмехается. — Мы здесь работаем, а не в бирюльки играем! А за донесение фактов вам спасибо.

Дубов машинально откланялся и вышел из кабинета мадам Кляксы, как мумия безымянного фараона из коллекции госпожи Хелены. В забегаловке напротив прокуратуры он опрокинул рюмку коньяка и закусил ее долькой лимона. Только тогда к нему начало возвращаться ощущение, что он находится в реальном мире, а не в каком-то бредовом сне.

— Все! Все к дьяволу! — прошептал он.

— А что, вы тоже сатанист? — с дружеской улыбочкой осведомился бармен.

Озираясь, как затравленный зверь, Дубов выскочил на улицу, прыгнул в свой "Москвич" и рванул с места, так что покрышки завизжали. Абсолютно на автопилоте он несся в сторону дачного поселка "Жаворонки".