— Трой, тому есть причины…

—  Я их прекрасно понимаю, Джу! Вернее, ее. Одну причину, по которой ты соглашаешься работать, идешь с ним в ресторан, не добиваешься развода все эти годы — это все из-за него. Из-за Алессандро Кастельфранко. Ты все еще влюблена в него.

— Трой!

— Что — Трой? У тебя восемь лет никого не было. Ни одного романа! Ни одного флирта! Ни одного любовника!

—  Знаешь, что…

— Знаю — потому и говорю. Это чистая правда. Ты живешь монашкой все эти годы. Ты даже мне не позволяешь приходить к тебе домой, ходить в театры, приглашать тебя в ресторан.

—  Ерунда!

—  Нет, не ерунда. Я не идиот, Джу. Ты не делаешь этого, потому что считаешь себя мне обязанной. Боишься, что я однажды захочу большего, чем братский поцелуй в щечку, и тогда ты не будешь знать, что делать. Потому что не сможешь внятно объяснить — какого черта восемь лет хранить верность тому, кто вытер об тебя ноги?!

Джуди швырнула трубку на рычажки, встала, вошла в ванную комнату, включила воду и громко сказала своему отражению в зеркале:

—  Потому что я до сих пор люблю его. Потому что я не хочу никого, кроме него. Потому что я принадлежу ему. И будь я проклята, если об этом узнает хоть одна живая душа!

Алессандро лежал на массажном столе и лениво следил за своим адвокатом. Серж — худощавый, нескладный, маленький — довольно нелепо выглядел среди нагромождения тренажеров, штанг и прочего металла, заполнявшего элитный спортивный зал. Впрочем, одет Серж был соответственно, в белоснежный спортивный костюм и нежно-голубые кроссовки. Таково было правило здешнего зала.

Сам Алессандро недавно закончил последнюю серию подходов к снарядам, принял душ и теперь лежал, расслабляясь под умелыми руками массажиста, разминавшего могучие мышцы спины графа Читрано.

— Серджио, амико мио, почему ты так затравленно косишься на окружающих?

— Потому что меня в школе обижали именно такие. Спортсмены!

— Это было давно. Что тебя тревожит?

—  Почему вы не разведены?

—  Не твое дело.

— Мое, я ведь твой поверенный. Так почему?

—  Потому что развод мужчине нужен только тогда, когда он собирается жениться еще раз, а я не собираюсь повторять собственных ошибок.

— Хорошо, меняю формулировку. Почему я ничего не знал о том, что ты женат?

—  Серджиньо, ты меня пугаешь. Мы же с тобой не геи, чтобы предупреждать тебя заранее: знаешь, милый, к сожалению, у меня есть жена! Мы с Джуди расстались, ты стал работать на меня двумя месяцами позже. Вы просто не пересеклись, только и всего.

—  Только и всего! Не считая того, что она имеет право на половину твоего состояния.

— Насчет этого можешь не волноваться. Она в жизни не взяла у меня ни цента, хотя сразу после свадьбы я открыл счет на ее имя.

— На что же она жила после… когда вы расстались?

— Не имею понятия. Вероятно, ее содержал Рендер. Или еще кто-нибудь. У меня не было ни малейшего желания разузнавать подробности ее жизни.

—  И напрасно! Такими вещами не шутят. Например, сейчас ты пообещал ей развод в качестве гонорара…

—  Думаешь, она готовилась к схватке все восемь лет? И теперь оттяпает у меня половину моих миллионов?

— Миллиардов, Алессандро, и за такую сумму готов бороться даже святой.

— Ты плохой католик, Серж. Вот что я тебе скажу. Плох бы был Алессандро Кастельфранко, граф Читрано, если бы боялся козней женщины, которую когда-то выгнал из собственного дома.