—  И каков же он?

— Деньги. Мои деньги. Из-за них ты вышла за меня. Из-за них притворялась безумно влюбленной. А на самом деле никогда меня не любила.

Джуди замерла, не веря своим ушам. Потом посмотрела прямо в глаза Алессандро — и улыбнулась.

— Граф, позвольте вам сообщить одну очень нелестную для вас вещь. Вы — круглый идиот.

С этими словами рыжеволосая красавица взяла со столика маленькую сумочку и величаво вышла из номера. Алессандро некоторое время смотрел ей вслед, и во взгляде его посторонний наблюдатель мог бы прочитать некоторую растерянность. Но посторонних в номере не было.

За всю дорогу к «Хилтону», где должен был пройти вечерний бенефис графа Читрано, Алессандро и Джуди не проронили ни слова. Серж с любопытством поглядывал на них, однако молчал, справедливо полагая, что лишние знания лишь умножают скорбь. У адвоката имелись серьезные подозрения, что предстоящие несколько дней не сулят ничего хорошего ни ему лично, ни его боссу, ни Джуди.

На коленях у Сержа покоилась вечная кожаная папка. Впервые в жизни она жгла ему колени. В этой папке было собрано и аккуратно разложено подробнейшее досье на Джуди Маклеод. Серж трудился последние два дня, не покладая рук, и теперь мог по праву считаться лучшим специалистом по Джудиведению и Маклеодзнанию. История жизни бывшей — и нынешней — супруги графа Читрано была собрана им в единую картину, которая лично Сержу очень нравилась, но, к сожалению, давала не слишком лестную оценку Алессандро Кастельфранко. Иначе говоря, граф выходил полным идиотом.

Серж глубоко вздохнул, покосился на невозмутимого Тони, вспомнил о том, что сегодня они попытаются увезти Джуди из страны силой — и загрустил окончательно.

Их встретили вспышки фотокамер, толпа телевизионщиков и все высшее общество Нью-Йорка. Дамы сверкали бриллиантами, мужчины в своих шикарных смокингах походили на пингвинов. Алессандро с самой сердечной улыбкой на лице выплыл из машины и тут же склонился над дверцей, подавая руку Джуди. Молодая женщина тоже вполне сердечно улыбнулась своему спутнику, и через секунду они вдвоем, словно царственная чета, шествовали по красной ковровой дорожке навстречу мэру.

От скопления телевизионных камер отделилась вертлявая девица с лошадиным лицом и устрашающих размеров улыбкой, кинулась к Алессандро и протянула ему микрофон.

— Мистер Кастельфранко, представьте нам свою очаровательную спутницу. Ваши былые заслуги на любовном фронте…

Девица икнула и замолчала. Серж едва сдержал улыбку. Он догадывался, что произошло. Телевизионная девица задала неправильный вопрос — и граф Читрано на нее посмотрел своим знаменитым взглядом. Даже матерые финансисты и акулы биржевого дела потели, терялись и совершали глупости под этим нестерпимым синим взором, а уж эта дурочка…

Алессандро перевел взгляд с проштрафившейся журналистки прямо на камеры, прижал к боку руку Джуди, тепло улыбнулся и звучным голосом сообщил:

—  Все былые, нынешние и грядущие заслуги на любовном фронте я посвящаю… МОЕЙ ОБОЖАЕМОЙ СУПРУГЕ И ПОМОЩНИЦЕ, ДЖУДИ КАСТЕЛЬФРАНКО, ГРАФИНЕ ЧИТРАНО.

Джуди не успела среагировать. Ослепительный свет, гром аплодисментов, гул, крики, фейерверк… Алессандро подхватил ее на руки и поцеловал долгим, откровенным и страстным поцелуем. Вокруг сверкали вспышки, репортеры метались, словно потревоженные пчелы в улье, а Джуди ошеломленно думала: что же теперь будет? Зачем, ради чего Алессандро практически официально объявил ее своей женой?

Она почти не запомнила сам вечер. Ее терзала только одна мысль: что теперь будет с разводом?

Она думала об этом и в машине, по дороге домой. Именно из-за этих раздумий она довольно поздно заметила, что они как-то чересчур долго едут к отелю.