Потом на террасе возник Серж Тоболовски, безукоризненно одетый, гладко причесанный и на сто процентов деловой и собранный. В руках у него была все та же пухлая кожаная папка, при виде которой Джуди едва не рассмеялась, хотя настроение у нее было отнюдь не веселое.

Они расселись за небольшим столом, и Джуди с удовольствием отметила, что Ланы Дукатти поблизости не наблюдается. Уползла, змея! И на том спасибо.

Серж откашлялся и открыл папку.

—  С вашего позволения, дамы и господа, я хотел бы начать. Мессер Спардзано, как вы знаете, предметом нашей возможной сделки является остров Монте Адзурро. Синьор Алессандро Кастельфранко и Монца, граф Читрано, предлагает за него…

— Помолчи-ка, сынок. Здесь все свои, в твоих адвокатских песнях нет нужды.

Спардзано поднялся и отошел к перилам. Видно было, что старика терзает какая-то мысль.

Наконец он повернулся и поинтересовался у Алессандро:

—  Как провели время? Лана говорила, вы не покидали свое гнездышко.

—  Спасибо, Гаэтано, все было великолепно. Мы провели ускоренный медовый месяц, если можно так выразиться. Правда, Джуди?

—   Да.

Спардзано вновь бросил острый взгляд на Джуди и немедленно отвернулся. Потом заговорил снова.

— В Калабрии мне пришлось нелегко. Дела идут в последнее время не слишком хорошо, у меня серьезные финансовые трудности. Впрочем, ты ведь об этом осведомлен, Сандро?

—  Откуда? Я же был в Штатах.

— Да, помню. Менял имидж.

— По твоему желанию, Гаэтано. Что до трудностей — я не удивлен, это правда. Законы рынка одинаковы для всех, у меня тоже возникли некоторые проблемы, так что логично предположить, что они могут быть и у тебя.

— Ну да. А еще логичнее подгадать сделку с островом именно на это время. Старый Спардзано должен клюнуть — не на имидж, так на красавицу-жену, не на нее — так на возможность поправить свои финансовые дела. Так ведь, Сандро?

— В принципе, можно и так сказать, только вот не пойму я, что у тебя за настроение. Тебя что-то тревожит, Гаэтано?

— Меня? Нет, что ты. Уже нет. Спасибо Мадонне, мои проблемы решились, красавица-жена выглядит вполне отдохнувшей, да и твой имидж претерпел серьезные изменения, хотя на это я не очень-то и рассчитывал.

—  Тогда в чем же дело, Гаэтано? Не пора ли приступить к сделке? Здесь, как ты правильно выразился, все свои, все в курсе, почему я так мечтаю заполучить эту землю, условия выполнены…

— Говорить сейчас буду я, сынок. Собственно, сказать-то мне почти нечего. Всего одну вещь: остров я тебе не продам.

Наступила тишина, которую нарушал только плач чаек и рокот прибоя. Потом Алессандро произнес странно звонким и опасным голосом:

—  Гаэтано, я правильно тебя понял? Ты не хочешь продавать Монте Адзурро? Даже за те деньги, которые я готов выложить?

Спардзано подался вперед. Сейчас он очень напоминал дикого вепря, матерого и опасного зверя.

—  Ты сказал, здесь все свои и все про все знают. Значит, все поймут, о чем я собираюсь сказать пару слов.

Почти тридцать лет назад маленький мальчонка дал некое обещание своей умирающей бабке. Потом просидел всю ночь рядом с ее остывающим телом. Потом вырос — и не только не забыл про свое обещание, но и стал его воплощать в жизнь. Это — хорошо. Это прекрасно. Благородно и по-мужски. Впрочем, я никогда не сомневался, что из мальчонки получится настоящий мужчина.

Все дело в том, что когда-то, очень давно, когда ни мальчонки, ни даже его отца и матери не было на свете, у его молодой тогда бабки был друг. Не любовник и не жених, а друг.