— Спасибо, не надо, — сдержанно проговорила Уля.

Никите Афанасьевичу показалось, что эти слова обращены к нему, и он вымолвил обиженно:

— Что — не хотите? А ведь, между прочим, это лучшее средство против сна.

— Да мы не к вам, а к Барабашке, он тут нам пакеты предлагает, — произнесла Уля, и поднесла бокал к губам.

От зеленоватой жидкости исходил крайне неприятный запах, к тому же жидкость булькала, и слегка шевелилась, так что и Юра и Уля подумали, что предложенные Барабашкой пакетики очень даже могут понадобиться.

Но и Никиту Афанасьевича они не желали обижать, так что сосчитали до трёх, и одним залпом осушили содержимое бокалов. И, надо же: жидкость по вкусу напоминала апельсиновый сок.

— Ну, как? — осведомился Никита Афанасьевич.

— Вкусно, — сказал Юра.

— Очень понравилось. Большое спасибо, — поблагодарила Уля.

А Барабашка сказал обиженно:

— Вот так всегда! — затем надул картонные пакеты и лопнул их с таким грохотом, будто стрельнул из двустволки.

— А как же вы теперь без глаз? — спросила у Никиты Афанасьевича Уля.

— Да, да, шеф, босс, патрон, начальник, Н.А, как же вы теперь без глаз?! — захихикал Барабашка.

Но в глазницах у Никиты Афанасьевича уже появились новые глаза, которые ничем не отличались от прежних глаз. И он метнул на Барабашку такой гневный взгляд, что тот решил, что лучше замолчать (ну, по крайней мере, на некоторое время).

В это время потолок рассекло ещё несколько трещин, и просунулись в них хищно-извилистые, злобно-шипящие корни.

— А! — вскрикнула Уля, и инстинктивно спряталась за неширокой Юриной спиной.

Юра понял, что ничего с этими чудовищными корнями не может сделать, просто потому, что у него мало сил. И он вытянул перед собой руки.

Руки его тряслись, а в правой руке держал он волшебный колокольчик, про который, честно говоря, совсем забыл.

И в результате того, что его рука тряслась, колокольчик зазвонил. Чистый, мелодичный перезвон наполнил воздух. Корни тут же сжались, и чёрными, безжизненными ошмётками попадали на пол.

— А теперь, наконец, идите. А я буду бороться, — вымолвил Никита Афанасьевич. — Надеюсь, что до рассвета мне удастся продержаться. Барабашка, проводи их.

Призрак Никиты Афанасьевича вздрогнул и превратился в подобие светоносного паруса. Этот «парус» изогнулся, и проплыл вверх через трещину в потолке. И тут же усилился грохот и яростные вопли нежити над их головами, но над всем этим главенствовал звучный голос Никиты Афанасьевича, который читал какие-то заклятья.

Ну а на Барабашке появилось лакейское одеяние позапрошлого века. Огромная шляпа венчала его необъятную, ухмыляющуюся физиономию. Он стремительно прошвырнулся к дальней стене, где нажал на крылышко в барельефе одного ангелочка. В результате этого в стене открылся потайной ход.

— Прошу, господа хорошие! — склонился в изящном поклоне Барабашка.

Тогда Уля шепнула Юре на ухо:

— Теперь я понимаю, почему Никита Афанасьевич его при себе держит.

— Угу, — согласно кивнул мальчик. — С ним точно не соскучишься.

Глава 6. «Смех и слёзы»

Они пошли по тайному ходу. Потолок, пол и стены были каменными, и весьма низкими, так что приходилось идти согнувшись. Барабашка летел перед Юрой и Улей, и говорил:

— Такие хорошие, такие аппетитные ребятки. Даже жалко вас покидать!

— А вы что же покинете нас? — огорчённо спросил Юра, которому вовсе не хотелось расставаться с Барабашкой.