Он весь съежился и, едва сдерживая слезы, поплелся к двери, безвольно, как тряпка. По конец он уныло сказал:

— Итак, надежды нет. Все пропало. Я никогда больше не увижу радость моего сердца. Всего хорошего, землянин!

Он так разжалобил меня, что я и сам едва не заплакал. Некоторая совесть у меня есть, и мне было не по себе от предчувствия, что это создание из-за меня покончит самоубийством.

Следующие пятьдесят претендентов не причинили нам хлопот. Затем жизнь снова начала осложняться.

Девятерых из пятидесяти мы приняли. Остальные по той или иной причине не подошли и достаточно спокойно это восприняли. Общий итог за день приближался к двум дюжинам.

Я начал уже забывать и возмущенного каллерианина и историю с неверной стортулианкой, когда ко мне снова неожиданно явился так называемый Илдвар Горб с несуществующего Ваззеназза-13.

— А вы как сюда попали? — требовательно спросил я.

— Ваш человек не туда смотрел, — весело откликнулся он. — Ну как, не изменили еще своего решения насчет меня?

— Убирайтесь, пока я не велел вас вышвырнуть.

Горб пожал плечами.

— Раз вы не изменили своего решения, я изменю постановку вопроса. Не хотите верить, что я с Ваззеназза-13, я согласен признать себя землянином и поступить к вам на работу.

— Мне все равно, что вы сочините. Убирайтесь или…

— …вы велите меня вышвырнуть. Ладно, ладно. Дайте мне только полсекунды. Корриган, мы с вами оба не дураки, но тот малый, что стоит за дверью, — дурак. Он не умеет обращаться с инопланетянами. Сколько их вошло к вам сегодня без вызова?

Я сердито глянул на него.

— Чертовски много.

— Видите? Он не годится. Что, если вы уволите его и возьмете на это место меня? Я полжизни провел вне Земли; я знаю об инопланетянах все, что можно о них знать. Я вам пригожусь, Корриган.

Я глубоко вздохнул и поднял глаза к потолку.

— Слушайте, Горб, или как вас там, у меня был трудный день. Один каллерианин почти угрожал мне убийством, и один стортулианин, возможно, из-за меня покончит с собой. У меня есть совесть, и она не дает мне покоя.

Поймите: я хочу только одного — поскорее со всем разделаться и убраться отсюда. Так что не путайтесь у меня под ногами. Мне не нужны ни новые сотрудники, ни — на случай, если вы снова вспомните о своем инопланетном происхождении — экзоты с Ваззеназза-13. Ну, уберетесь вы или…

В этот момент дверь снова распахнулась, и ко мне вломился Хираал, каллерианин, закутанный с головы до пят в блестящую фольгу и с длиннющей шпагой вместо прежнего бластера. Стеббинс и Очинлек, уцепившись за пояс гиганта, беспомощно волочились сзади.

— Извините, шеф, — просипел Стеббинс. — Я пытался…

Но Хираал, остановившись прямо напротив меня, заглушил его своим рыком:

— Землянин, ты нанес клану Герсдринн смертельную обиду!

Я обеими руками вцепился в разбрызгиватель, чтобы пустить его в ход при первом намеке на действительную агрессию.

Хираал гремел:

— Ты повинен в том, что сейчас произойдет. Я сообщил властям, и ты ответишь за гибель разумного существа! Горе тебе, земная обезьяна! Горе тебе!

— Осторожно, шеф! — завопил Стеббинс. — Он собирается…

Прежде чем мои непослушные пальцы смогли нажать на спуск, Хираал, взмахнув шпагой, с дикой яростью пронзил себя насквозь и ничком упал на ковер. Клинок фута на два торчал из его спины, а по ковру медленно растеклось пятно синевато-лиловой крови.

Я не успел еще среагировать на это неожиданное харакири, как дверь снова отворилась, пропуская трех скользких рептилий с зелеными перевязями — форма местной полиции.