Алина пыталась утопить распустившийся на поверхности воды сарафан, но у нее ничего не получалось. Тогда она принялась продевать подол, скрученный в жгут, между ног.

– Тебе помочь? – спросил я.

– Только попробуй, – беззлобно пригрозила Алина и под впечатлением борьбы с сарафаном тихо добавила: – А ловко они придумали, да? Все вдруг стало тонуть… Интересно, это сколько сил надо потратить, чтобы утопить паспорт? О полиэтиленовом пакете я вообще не говорю.

Мы мыслили в одном направлении. Впрочем, не заметить явного мог только ленивый или слепой.

– Не нашла, – тяжело дыша, сказала Лора, вынырнув на поверхность. – Какие-то обрывки плавают, а паспорта не видно.

– Пожалуйста, не надо ничего искать, а то твой отец меня утопит! – попросил Мизин.

– You vainly are engaged in another's problems, – недовольно сказал капитан дочери.

– Our problems, captain, are your problems, – язвительно заметила капитану Дамира, смывая морской водой косметику с глаз.

Медленно дрейфуя по обширному заливу Амохостос вместе с похудевшим плотом, который больше напоминал мокрое одеяло, лежащее на поверхности воды, пассажиры постепенно притихли, не сводя глаз с приближающегося катера. Это было быстроходное суденышко, выкрашенное на военный манер в стальной цвет, на флагштоке трепыхался кипрский флаг, у панели управления, держась за ветровое стекло, стоял полицейский с офицерскими галунами на погонах, а на корме лицом к лицу сидели еще два полисмена с автоматами.

Сделав на малом ходу большой круг, словно желая убедиться в нашей безопасности, катер сбросил скорость и медленно приблизился к плоту. Офицер оперся на борт и стал рассматривать наши лица, ожидая каких-нибудь комментариев. Капитан не сумел быстро и красиво, согласно табелю о рангах и своей должности, приблизиться к катеру, и ему пришлось кричать из-за головы Дамиры и при этом неистово плескаться:

– Я капитан яхты «Пафос» Эдди Кид! – доложил он по-английски, не обращая внимания на то, что Дамира в отместку плеснула ему в лицо водой. – Три часа назад яхта затонула из-за повреждения в машинном отделении. Один из пассажиров – доктор Челеш – погиб.

– Куда вы направлялись? – спросил офицер, знаком показывая полицейским, чтобы они начали грести.

– В бухту Рыбачье Укрытие, что в восьми километрах севернее Протараса. Гостиница «Пиратский берег».

На том разговор закончился. Лора, оказавшись ближе всех к катеру, легко взобралась по кормовой лесенке на судно и оттуда протянула руку генералу. Полицейские затаскивали госпожу Дамиру через борт. Она охала, вполголоса ругалась на странной помеси русского и английского, но все же достаточно благополучно добралась до ледеринового кресла и с громким чавканьем опустилась в него. Я помог подняться на катер Алине, а затем последовал за ней. Мизин устроился на носу катера. Генерал, заняв кресло, тотчас принялся вытряхивать содержимое барсетки себе на колени. С нас всех вода лилась ручьями.

Офицер оглядел нас, безмолвно пересчитал и спросил у капитана:

– Личных вещей, насколько я понимаю, ни у кого нет?

– Разве что в карманах, – невесело усмехнулся капитан.

Офицер сочувствующе кивнул и скомандовал водителю катера:

– В Протарас!

Один из полицейских выловил фал плота и привязал его к уключине. Катер, совершив виртуозный вираж, помчался к берегу. Плот, напоминающий лопнувший воздушный шарик, принял обтекаемую форму и помчался по нашему пенному следу.

На дороге, очерчивающей золотопесочный пляж, нас ждал автобус с тонированными стеклами. Горячий, влажный ветер, дующий с моря, крепчал, и нас, обессиленных приключениями, шатало, словно мы все еще находились на палубе злосчастного «Пафоса».