Я в двух словах пересказал события последних сорока минут. Врач щупал пульс на безжизненной руке, приподнимал веки, давил пальцами мягкий живот. Расплескивая воду, в фойе вбежала Марина с тазиком в руках.

– Вы просили воду? – спросил меня врач и отрицательно покачал головой. – Нет, вода не нужна.

– Я думал, у нее открылось легочное кровотечение, – объяснил я.

– Она прикусила язык, – ответил врач. – Глубокий обморок, вызванный, наверное, сильным душевным потрясением. Ее надо согреть, растереть водкой, напоить горячим чаем и уложить в постель.

Я понял так, что эти рекомендации надлежало осуществить мне.

– Вы не могли бы мне помочь?

– Ни о чем не беспокойтесь, – ответил врач. – Я все сделаю сам.

Он почувствовал мой недоуменный взгляд, повернулся ко мне лицом, и его тонкие губы дрогнули.

– Всю ответственность я беру на себя. Это мой долг. Можете с чистой совестью ехать дальше и ни о чем не беспокойтесь. Спасибо вам.

С нескрываемой радостью я пожал врачу руку. Чувствуя себя его должником, я вынул из бумажника визитную карточку и протянул ее врачу.

– Очень прошу вас, позвоните мне завтра. Или сразу заезжайте. Я угощу вас «Алуштой» тридцать седьмого года. Вы один или с семьей?

Врач, пожимая мою руку, не смог подыскать подходящего ответа на мой вопрос и повторился:

– Спасибо вам. Всего хорошего! Ни о чем не беспокойтесь!.. И еще, пожалуйста! Помогите мне отнести девушку в мою комнату, а я пока открою дверь.

Я с охотой принялся выполнять его просьбу. Едва я поднял девушку на руки, как администратор из темноты напомнила о том, что деньги, которые я ей дал, давно отработаны:

– Вообще-то я не имею права пускать в кемпинг на ночь постороннюю без регистрации и оплаты.

Врач в это время уже скрылся в коридоре, освещая путь фонариком, и слова женщины могли быть адресованы только мне. Опасаясь, как бы это сокровище, которое я нес на руках, опять не вернулось ко мне, я безоговорочно принял условия.

– Я заплачу за нее! И за регистрацию, и за простыни, и за таз с водой!

– Сюда, пожалуйста! – крикнул мне из коридора врач.

Я шел медленно, боясь ненароком споткнуться о какой-либо предмет или задравшийся кусок линолеума. В торце коридора по стенам и полу бегал световой круг. Врач уже широко распахнул дверь своего номера.

– Осторожнее! – громко сказал он. – Слева от вас на полу стоит ведро… И не ударьте ее, пожалуйста, головой о косяк.

Не успел я подумать о том, что наша полуночная возня и громкие голоса вряд ли понравятся другим обитателям кемпинга, если, конечно, кроме врача, здесь кто-то еще ночевал, как вдруг напротив распахнулась дверь и в проеме со свечой в руке показалась рослая дама в черном халате. Некоторое время она молча переводила взгляд с врача на меня и обратно, затем тихим голосом, с сильным акцентом, спросила:

– Что происходит, Виктор?

– Мама, идите спать, – подчеркнуто вежливо ответил врач и прижался спиной к двери своего номера, чтобы мне легче было пройти.

Я занес девушку в комнату и остановился рядом с единственной кроватью со скомканным одеялом и примятой подушкой.

– Да, да! – подхлестнул мою нерешительность врач. – Кладите ее прямо на постель.

– Виктор, кто эта девушка? – раздался за моей спиной голос дамы.

– Это моя пациентка, мама. Пожалуйста, идите спать, – с очень хорошо замаскированным раздражением ответил врач.

Теща? – сам себе задал я вопрос, выпрямился, оставив свою ношу на постели, и только сейчас почувствовал, как затекли руки.