— Но ведь ты не одна и не навсегда оставишь нас, дорогая Поля. Горы только в двух милях отсюда… Юстин поедет с тобой… Перестань же грустить, начнем одеваться! — прибавила Анна. — Перекрестись и начнем…

Поля взглянула на платье, венок, букет и сказала:

— Нет! Я не хочу обманывать и не надену ни этого белого платья — эмблемы невинности, ни этих цветов, ни вуали! Бедная сирота — я пойду к алтарю в будничном костюме, с одними лишь чувствами смирения и без символов, на которые не имею права… Скорее мне следует надеть траурное платье, опоясаться красным поясом мученицы, взять в руки крест, вместо венка надеть терновый венец и в таком виде приступить к алтарю…

Анна сжала руки и воскликнула:

— Ах, Боже мой! Какие фантазии приходят тебе в голову! Что подумают об этом люди? Здесь посторонний гость, пан Альберт Замшанский… пойдут, Бог знает, какие сплетни… выброси из головы свои причуды!..

— Но я не имею сил надеть этого наряда…

— Поля! Если ты любишь меня…

— Это будет обман!.. Комедия!..

— Дорогая Поля! Ты помешалась…

Поля проворно встала с места, бросила лихорадочный взгляд на Анну и проговорила с диким хохотом:

— Да, правда… все было обманом! Кончим так, как начали… Я выйду белой и чистой… ха, ха, ха! Так быть должно!

Анна видела во всем этом только глубокую скорбь и раздражение. При последних словах сироты она принялась одевать ее, и Поля, как мертвая кукла, стояла перед зеркалом послушно и в глубоком молчании, прерываемом одними лишь конвульсивными сотрясениями. Когда наконец оставалось положить на голову венок, в комнату важно вошла пани Дельрио, чтобы приколоть его. Поля тотчас стала перед ней на колени, поцеловала ее ноги и сказала:

— Простите меня, простите несчастную!.. Может быть, я не была так благодарна вам, покорна и послушна, как следовало.

Полковница горячо обняла девушку и, не сказав ни слова, вышла вон. Вид свадебных нарядов глубоко поразил ее воспоминаниями собственной жизни…

Вскоре затем заплаканную невесту почти насильно подняли с полу и повели к алтарю, как жертву…

В зале уже собрались все, с приколотыми букетами. Юлиан глядел на всех потупленными глазами… Воцарилась тяжелая тишина, президент беспокойно следил за племянником. В числе прочих гостей находился и Эмилий, первый раз допущенный к публичному обряду, взволнованный Алексей наблюдал за ним.

Тихий шум возвестил о прибытии невесты, группы раздвинулись, и показалась Поля. При входе в залу она пришла в себя, воодушевилась отвагой и казалась почти веселой. Началось благословение. Поля подошла первая к полковнице и президенту… потом по очереди обошла всех прочих: Анне поклонилась в ноги и наконец, сверх всякого чаяния, обратилась к Юлиану, стала перед ним на колени и произнесла глухим голосом:

— И вы благословите сироту!

Юлиан подал свою руку, поднял Полю и облитый румянцем, со стесненным сердцем скорее отошел прочь, избегая взгляда невесты… Но взгляд Поли благословил Юлиана, потому что в нем выразились не упреки, не гнев, а только сострадание и молитва о его счастье.

Капуцин уже стоял перед алтарем, молодая чета подошла к нему. Голоса ксендза, новобрачных и шум присутствующих смешались… перевязали руки, разменяли кольца, и когда все кончилось неизменной присягой, вдруг раздался глухой стук… Поля без чувств упала на ковер… Юстин первый бросился поднимать ее. Анна прибежала с уксусом…. Через несколько минут Поля пришла в себя, открыла глаза и глухо вздохнула. Ее тотчас же повели в ее комнату, и Юстин по праву мужа пошел за ней.