Писатель Вс.Н.Иванов прямо говорит о постоянной опасности для царевича Ивана, исходившей от Софьи. И, действительно, между ней и пасынком существовала явная и стойкая неприязнь. Особенно возмущало царевича то, что Палеолог корысти ради запускала руки в великокняжескую казну. Известно, например, что бесценные фамильные драгоценности покойной матери Молодого, княжны Марии Борисовны Тверской, мачеха тайно переправила за границу своей племяннице-итальянке, чем вызвала резкое негодование царевича (ведь эти сокровища предназначались великим князем для жены его сына Елены). Историки сходятся на том, что если бы Иван III умер до 1490 года и к власти пришел бы Иван Молодой, следы Софии Палеолог затерялись бы в каком-нибудь забытом Богом монастыре, а внуку ее вряд ли было бы суждено стать Иваном IV, легендарным Иваном Грозным. Факты упрямо свидетельствуют о том, что именно Софья, страстно желавшая передачи трона своему сыну Василию (будущему Василию III) , была кровно заинтересована в устранении постылого пасынка, что и произошло в реальности с ее помощью.

Князь А.М.Курбский назвал Софью Палеолог “греческой колдуньей”, “злой” женой и наипервейшей “чародейницей”. В русском же фольклоре колдовство и чародейство неизменно ассоциируются с всякими снадобьями и ядами. Нелишне в этой связи заметить, что ломота и немение ног (от чего страдал покойный Иван) могли быть и симптомом отравления змеиными ядами. Софья же родилась и выросла в краях, где прекрасно знали свойства змеиных ядов. Так что вполне возможно, что царевича по указке Софьи могли “опоить”, подмешав яд в пищу.

Не исключено, что наследник престола мог быть отравлен и экстрактом аконита. Известно, что еще древние галлы и германцы натирали им наконечники стрел и копий, предназначенных для охоты на волков. Одно только хранение аконита в некоторых странах каралось смертью. В Греции, откуда происходила София, яд сей применялся для казни преступников, наравне с цикутой. Известно, что и в России с древних времен росло 75 видов аконита, и он, несомненно, был хорошо известен в XV веке, а одним из симптомов отравления аконитом и является ломота в ногах.

Но вернемся к Мистру Леону, результаты врачевания которого всецело зависели от правильно поставленного диагноза. Скажем, при подагре алкоголь полностью исключен, так как он провоцирует приступы боли. При отравлении же змеиным ядом он – одно из эффективных противоядий, которое следует принимать в больших количествах. При отравлении травой алкоголь бесполезен, а при отравлении грибами только ускоряет всасывание яда и т.п. При неправильно поставленном диагнозе прописанное врачом лечение идет во вред больному. Так и произошло в нашем случае.

Молодой медик сам стал жертвой заговора, орудием изощренного убийства, и на него, еврея, списали гибель российского наследника. Не подозревая того, что Иван мог быть злодейски отравлен, Леон лечил его именно от “камчуги” (подагры), от которой, как он знал, не умирают. Потому-то не было в его словах никакого самохвальства, когда он ручался Ивану III за жизнь и исцеление его сына. К тому, чтобы диагноз Леона оказался неверным, приложила руку все та же Софья, сделавшая все возможное, чтобы врач, не подозревавший о возможности отравления, не разобрался в ситуации. Сам факт, что эскулап был привезен из-за границы, говорит о том, что Ивана отравили чем-то местным, специфическим, не знакомым Леону, тем, что в Италии не растет и не ползает. Единственно, на что можно посетовать, – это на то, что медик не посоветовался с местными русскими знахарями и ворожеями (уж они-то могли подсказать противоядие!), но те “медицинских академиев” не кончали, а потому вряд ли пользовались при дворе каким-то весом.