— Черт побери! Какое уважение!

— Вызванное страхом, — ответил Тремаль-Найк, смеясь.

— Мы можем расположиться здесь, — сказал Сандокан, бросив взгляд вокруг. — Здесь открытое место: то, что нам нужно. На сегодня достаточно с нас. А затем пойдем к Сундарбану, и пусть нам предшествует слава страстных охотников. Это не вызовет подозрений у тугов.

— Завтра все обитатели окрестных деревень заговорят о нашей охоте на тигров, — сказал Тремаль-Найк. — Моланг, которого мы взяли с собой, расскажет о нас чудеса.

— Мы отошлем его?

— Он нам больше не нужен. Не надо лишних свидетелей.

В ДЕБРЯХ СУНДАРБАНА

Стаи птиц поднимались с берегов при появлении двух гигантских слонов; охотники приветствовали их ружейными выстрелами, которые не пропадали зря.

Среди бамбука мелькали иногда антилопы, попадались стаи диких собак с темно-рыжей шерстью и больные шакалы, обычно трусливые, но опасные, когда они голодны. Небольшая пантера на миг показалась из зарослей, чтобы тут же исчезнуть опять среди них.

— Настоящий рай для охотников! — восклицал Сандокан. -Жаль, что мы должны больше заниматься тугами, чем тиграми, буйволами и носорогами. Я бы славно здесь поохотился.

— Сегодня ночью я не лягу спать, — сказал Янес. — Я пойду в засаду. Говорят, что ночная охота не хуже дневной. Правда, Тремаль-Найк?

— И к тому же гораздо опаснее, — отвечал бенгалец.

— Возьмем с собой Дарму. Думаю, ты приучил ее к охоте.

— Она обучена лучше, чем иная пантера.

— Пантеры дрессируются для охоты?

— И какими ловкими охотницами становятся! — воскликнул Тремаль-Найк, — Моя Дарма, однако, получше, она не побоится напасть даже на буйвола.

— А, кстати, где эта плутовка? — спросил Янес. — Когда мы на слонах, она всегда держится подальше.

— Не бойся, — отвечал Тремаль-Найк. — Она появится в час ужина, если только не поймает себе что-нибудь сама.

— Я вижу впереди протоку, — сказал Сандокан. — Устроим лагерь на противоположном берегу. Больше всего дичи по берегам рек.

Речонка шириной метров десять, с желтоватой гнилой водой, прокладывала себе путь меж двух берегов, поросших манграми, на аркоподобных ветках которых неподвижно сидели марабу, эти ненасытные пожиратели трупов и падали.

— Осторожно, погонщик, — сказал Тремаль-Найк. — В этой реке могут быть гавиалы. Весьма свирепые крокодилы, — пояснил он своим товарищам.

Оба колосса остановились на берегу, осторожно щупая землю и шумно нюхая воду, прежде чем войти в нее. Казалось, они не доверяют тому обманчивому спокойствию, которое царило под этой грязно-желтой водой.

— Уверен, что я не обманываюсь, — сказал Тремаль-Найк, вставая. — Слоны чуют гавиалов и боятся их жестоких укусов.

Первый слон, более решительный, чем его товарищ, наконец осмелился войти в реку, которая была довольно глубока и доходила ему до боков.

Однако, пройдя три-четыре метра, он вдруг остановился так резко, что от толчка паланкина охотники едва не свалились в воду.

— Что случилось? — спросил Сандокан, хватая карабин.

Остановившись, слон издал яростный трубный звук, потом быстро погрузил хобот в воду, проворно отступив.

— Он схватил его! — закричал погонщик.

— Кого? — в один голос спросили Сандокан и Янес.

— Гавиала, который укусил его.