|
Но то ли после последней войны Холос утратил остатки здравого смысла, то ли не мог, как раньше, руководить своими слугами, большинство покушений были настолько нелепыми, что хоть смейся. Но в данном случае он и этого не чувствовал, а нежелание спускаться в эту расщелину объяснялось просто: не хотелось лишних проблем. Ну, да и, надо честно признаться — лень. — Так мы спускаться-то будем? — напомнила Даша, бесстрашно наклоняясь над краем разлома. И тут же была проворно поймана братом и телохранителем, зорко наблюдающими за каждым ее движением. — Лучше бы с утра, — сказал Шон, мельком глянув на небо в просвет между деревьев, редкие облака уже окрасились в розовые предзакатные тона. Руслан тоже посмотрел на небо, кивнул согласно. Выброшенный щелчком окурок кувыркнулся в воздухе, прочерчивая в стремительно сгущающихся сумерках тусклую алую полосу, и исчез в разломе. — Завтра. Полагаю, Мэй знает безопасный спуск в эту дыру, раз уж там бывал. — Знаю. — Мэй появился так же, как и исчез несколько минут назад, совершенно бесшумно. Никто (кроме Руслана) и не заметил, что его не было рядом какое-то время. В руках он нес несколько зеленых пупырчатых плодов, отдаленно напоминающих не в меру растолстевшие огурцы. — Будешь? Руслан взял незнакомый плод, чуть улыбнулся мысленно. "А повзрослел-то мальчишка", — пришло в голову. — Вырос? — Мэй присел рядом и высыпал свою добычу на траву. То ли последнюю мысль Руслан высказал вслух, то ли слишком громко подумал. — Нет, повзрослел. Вырос ты уже давно. Да, вырос он давно, наверное, в тот самый момент, когда обнаружил внезапно, что его жизнь не зависит больше от сестры. Как дуб вырастает из желудя. Сперва слабый росток, пробивающийся сквозь толщу земли к свету, потом тонкий прутик с клейкими светло-зелеными листочками. Год-другой, и уже молодое деревце. Растет себе и растет, уже примелькалось, а спустя несколько лет придешь на то же место и изумишься: стоит крепкое дерево и уже желуди на землю роняет. Руслан иронично хмыкнул и впился зубами в плод, оказавшийся приятно кисло-сладким. К такому образному мышлению он, вообще-то, был не склонен, но иногда случалось. Опять, наверное, на чью-то нерожденную мысль настроился… Много их в информационном пространстве плавает призраками самим себе. Изменения в Мэе он заметил первым, пожалуй, задолго до того, как они начали проявляться, и с интересом наблюдал, что же будет дальше, ждал, как тот поступит. И помалкивал. А мальчишка, ощутив внезапно свалившуюся на него свободу и силу — ушел. На поиски себя самого и своего места в жизни. И нашел, как видно, потому что сейчас рядом с Русланом сидел спокойный и уверенный в себе мужчина. Повзрослевший. От прежнего мальчишки всего-то и остались веселые бесенята в глубине глаз. Такой Мэй Руслану нравился, прежний был почти безразличен. Он опять закурил, вторая пачка за день подходила к концу. Привычка считать выкуренные за день пачки осталась с прошлой жизни. Теперь она не имела никакого смысла, никотин ему больше не вредил, но если бы даже и вредил, все равно пришлось бы рано или поздно расставаться с этим телом, как богам и положено. Машинально предложил Мэю закурить. — Ты бы мне еще сушеные человеческие пальцы предложил, — неодобрительно отозвался тот. — Пальцы курить неудобно, они паленым воняют, — рассеянно ответил Руслан, наблюдая, как у Дашки с руганью и спорами пытаются отобрать очередную ядовитую тварь. Потом сообразил, улыбнулся. — Ну, фрукты ты ешь и каннибализмом это не считаешь. — Да мне просто не нравится эта гадость, — честно признался Мэй. Помолчали. Руслан сидел, привалившись спиной к шершавому стволу дерева, и наблюдал, как остальные обустраивают временный лагерь на ночь. |
