Мы сели, я достала блокнот и стала спокойно и приглушенно расспрашивать ее о происшедшем.

— Как ваше имя-отчество? — уточнила я.

— Ирина Павловна.

— Поймите, мне не хотелось бы опять причинять вам боль, но хотелось бы подробнее от вас узнать о Вадиме, о его друзьях.

— Все это произошло нелепо и дико… — Женщина вздохнула, прикрыла рукой глаза, качнула головой, как бы стряхивая тяжелые мысли. — Я-то все знаю только со слов его друга Димки. Вадик вообще футболом не увлекался, как он мог там оказаться? Глупость какая-то… Но знаете, хоть мне в милиции и говорили, что он неудачно ударился виском о скамейку и это у вас идет по разряду как несчастный случай, мне кажется, его убили.

— За что? Вы думаете, у него могли быть враги? — Я видела откровенность и взволнованность собеседницы, но для такого точного определения должны быть веские доводы. Почему же такая уверенность в убийстве? Или это в ней говорит горе матери и желание любой ценой выявить и наказать виновного?

— Не знаю. — Ирина Павловна печально и неодобрительно глянула в мою сторону. — Вот и вы не верите…

— Может, он действительно оступился или его кто-то толкнул случайно…

— Так вы все в милиции на случайность и хотите списать, — в голосе Киселевой появилась враждебная напряженность и тоскливая усталость от невозможности доказать свою правоту. — Сначала я и сама так думала, очень переживала, ведь он у меня один. А потом, через три дня после похорон, меня обокрали. Я не верю в совпадения, да и кража очень странная…

Да? Вот это поворот событий. Да, действительно, это происшествие не очень вписывается в разряд несчастных случаев. Но кража в доме Киселевых после трагических событий — это просто кощунство.

— Так вы связываете драку и кражу? Почему? Что же было украдено?

— У нас двухкомнатная квартира, комнаты изолированные. Так в моей комнате ничего не взяли, просто раскидали вещи. А у Вадика переворошили все, даже подоконник так расшатали, что он теперь болтается.

— Но чем вы все-таки это объясняете? Может быть, это просто совпадение? — Я решила выяснить мнение Киселевой, хотя сама прекрасно осознавала, что эти события даже очень связаны между собой.

— Ну и в милиции так сказали. Но я же вам говорю — в моей комнате вещи были просто разбросаны, но ничего не взяли, хотя стоило открыть шкаф, там на полке стояла шкатулка с золотыми кольцами, ее не взяли. Деньги в моей комнате лежали, их не нашли. А по-моему, даже не пытались искать. А в комнате сына что-то усиленно искали, перевернуты кресла, раскурочили подоконник, даже у телевизора открутили заднюю панель.

— А что же все-таки унесли? — озадаченно посмотрела я на собеседницу.

— Унесли видеокамеру сына, фотоаппарат, все кассеты и пленки. Еще у него кубок серебряный был, он с юга привез, его прихватили тоже.

— А как вы думаете, что же так усиленно искали у вашего сына?

— Мне кажется, он заснял что-то очень важное, может быть, этот материал мог кого-то скомпрометировать или насторожить.

Я с жалостью посмотрела на скорбную фигуру женщины, ее печальные глаза. Она и не подозревала, в каком деле был замешан ее сын, но хотела узнать причину его смерти. Хватит ли у нее мужества принять еще одно неприятное известие о своем сыне, возможно, оно принесет ей новые страдания.

— Расскажите подробно, чем Вадик занимался, какие у него были друзья, откуда у него видеокамера и фотоаппарат? Он что, хорошо зарабатывал?

— Ну, камеру и фотоаппарат я ему подарила.