Она оставила коробку с хлопьями на буфете, подошла к столу, выдвинула стул. Что это, комната вращается? Ну так, слегка.

Этих приступов с эффектом противного головокружения не было у нее уже довольно давно. Случались они несколько раз, когда она напивалась вместе со своим бывшим, Стэнли. Но даже тогда ей ни разу не доводилось допиться до такого состояния, чтоб вся комната вдруг начинала вращаться перед глазами. Чтоб вспомнить это, ей пришлось возвратиться в студенческие свои времена, когда она обучалась в Университете Теккерея.

Но теперь Патриция не пила. Да и вообще теперешние ее ощущения были не слишком похожи на те, которые она испытывала тогда.

Начать с того, что биение сердца участилось.

Она положила руку на грудь, на холмик, в том месте, где набухала левая, – решила проверить, верны ли ее ощущения.

Ту-тук. Ту-тук. Ту-ту-тук.

Ничего не учащенное у нее сердцебиение. Просто бьется с какими-то интервалами.

Патриция переместила руку с груди на лоб. Кожа холодная и липкая.

Может, у нее сердечный приступ? Но ведь она не так уж и стара, чтоб случилось нечто подобное, разве нет? И вообще в хорошей физической форме. Занималась в спортзале. Часто гоняла на работу на велосипеде. Да у нее даже персональный тренер имеется, если уж на то пошло.

Таблетки.

Патриция решила, что, должно быть, приняла не те таблетки. Но, с другой стороны, разве было нечто в этом наборе, что могло бы вызвать такую реакцию?

Нет.

Она встала, осторожно коснулась ступнями пола, словно в Промис-Фоллз происходило землетрясение, как это часто случалось в северной части штата Нью-Йорк. Нет, что-то не похоже.

Может, подумала она, все же стоит съездить в городскую больницу Промис-Фоллз?..

– Не перестает капризничать, – сказала Марла. – Вот и решила встать и накормить его чем-нибудь. О, слава тебе господи ты уже сварил кофе.

Джил поморщился:

– Только что добил первый кофейник. Сейчас сварю еще.

– Да ладно тебе. Я и сама…

– Нет уж, позволь мне. Лучше займись Мэтью.

– А ты, смотрю, сегодня рано поднялся, – сказала Марла отцу, усаживая Мэтью на высокий стульчик.

– Не спалось, – пояснил он.

– Опять?

Джил Пикенс пожал плечами.

– Господи, Марла, прошло чуть больше двух недель. И кстати, все это время я очень плохо спал. Хочешь сказать, что ты как следует высыпалась?

– Иногда удавалось, – ответила Марла. – Мне давали какие-то таблетки.

Верно. Она принимала успокоительные, помогающие ослабить стресс, вызванный смертью матери, та скончалась в этом месяце. А потом узнав, что ребенок, которого, как ей казалось, она потеряла при родах, на самом деле жив.

Мэтью.

Но даже несмотря на то, что все эти пилюли и предписания врачей помогали ей спать лучше, чем отцу, по крайней мере время от времени, ей казалось, что над их домом нависла какая-то тяжелая темная туча, и рассеиваться она не спешит. Джил на работу так и не вышел, отчасти потому, что ему просто не хотелось, но еще и потому, что местные социальные службы по надзору и опеке разрешили Марле заботиться о Мэтью до тех пор, пока та живет под одной крышей с отцом.

И Джил чувствовал необходимость своего присутствия в доме, хотя порой задавался вопросом: сколько же это еще продлится? Все говорило в пользу того, что Марла – прекрасная любящая мать. И еще хорошие новости – она начала адекватно воспринимать реальность. В первые дни, последовавшие за роковым прыжком Агнесс в водопад, Марла почему-то считала, что мать ее жива и скоро вернется, чтоб помочь ей с младенцем.

Теперь Марла понимала, что этого никогда не случится.

Она наполнила кофейник горячей водой из-под крана, поставила его на разделочный столик, а не на плиту.