|
Я приподнялся на постели и стал прислушиваться, как вдруг меня отбросило на середину каюты. Ясно, что «Наутилус» на что-то натолкнулся и дал сильный крен. Опираясь руками на стенки проходов, я, наконец, добрался до салона, освещенного светящимся потолком. Вся мебель опрокинулась. По счастью, стеклянные шкафы, прочно прикрепленные своими основаниями к полу, остались на месте. Картины, висевшие по стенке правого борта, сместились по вертикальной линии и плотно прилегли к обоям, картины по стенке левого борта своими нижними краями отошли от обоев на целый фут. Следовательно, «Наутилус» лег на правый борт и в этом положении остался недвижим. Внутри корабля неясно слышались чьи-то голоса и шаги. Но капитан Немо не появлялся. В то мгновение, как я собирался выйти из гостиной, вошли Нед Ленд и Консель.
– Что случилось? – спросил я. – А я хотел спросить об этом вас, – ответил Консель. – Тысяча чертей! – воскликнул канадец. – Я-то знаю, что случилось! «Наутилус» на что-то натолкнулся и, судя по положению, в каком находится, едва ли выпутается из беды так легко, как выпутался в проливе Торреса. – А всплыл ли он на поверхность моря? – спросил я. – Нам это неизвестно, – ответил Консель. – В этом нетрудно убедиться, – ответил я. Я взглянул на манометр. К моему великому удивлению, он показывал глубину в триста шестьдесят метров. – Что это значит? – воскликнул я. – Надо спросить капитана Немо, – сказал Консель. – А где его найти? – спросил Нед Ленд. – Идемте со мной, – предложил я моим товарищам. Мы вышли из салона. В библиотеке – никого. Я высказал предположение, что капитан Немо, вероятно, находится в кабине рулевого. Самое лучшее было подождать. Мы вернулись в салон. На все упреки и придирки канадца я молчал. Он имел полную свободу горячиться. Не отвечая канадцу, я предоставил ему изливать свое плохое настроение, сколько его душе угодно. Так прошло минут двадцать; все это время мы старались уловить малейший звук внутри «Наутилуса», как вдруг вошел капитан Немо. По-видимому, он нас не замечал. Обычно бесстрастное его лицо на этот раз выражало определенную тревогу. Он молча взглянул на компас, на манометр, затем приложил палец к какой-то точке на карте полушарий в той его части, которая изображала Южный океан. Я не хотел мешать ему. Но через несколько секунд, когда он обернулся ко мне, я воспользовался его же выражением, какое он употребил, когда мы находились в проливе Торреса, и спросил: – Что это, капитан, – случайная помеха? – Нет, на этот раз несчастный случай, – ответил он. – Тяжелый? – Возможно. – Опасность непосредственная? – Нет. – «Наутилус» сел на мель? – Да. – И это произошло вследствие?.. – Каприза природы, а не по вине людей. В нашем маневрировании не сделано ни одной ошибки, но не в наших силах помешать действию закона равновесия. Можно идти наперекор людским законам, но нельзя противиться законам природы. Странную минуту выбрал капитан Немо для философских размышлений. В конце концов его ответ не сказал мне ничего. – Нельзя ли узнать, – спросил я, – какова причина несчастного случая? – Огромная ледяная глыба, целая гора, перевернулась, – ответил капитан Немо. – Когда самое основание ледяных гор размывается более теплыми слоями воды или же разрушается последовательными ударами льдин друг об друга, то центр тяжести перемещается выше, в таком случае ледяная гора всей массой перевертывается вверх основанием. |
