– Я все равно отсюда сэ-сдерну, – прерывистым шепотом ото­звался тот.

– Все мечтаешь о Европе?..

– Куда угодно! В р-республику Чад, в Гондурас! Да чем так жить, лучше уж в Гэ-грузию вер­нуться!..

– Здесь предстоит мучиться пять месяцев, а в Грузии еще не из­вестно, сколько лет будут править амбициозные неврастеники.

Бывший старлей повернулся к товарищу и признался:

– Понимаешь, Арчи, я пэ-просто хотел бы зэ-знать: для чего меня так готовят и куда потом по­шлют подыхать…

Но очередная команда старшего инструктора прервала их беседу о смысле пребывания в Центре.

– Внимание, группа! – зычно гаркнул крепкий мужчина лет три­дцати пяти. – В колонну по два становись!

Сашка тяжело поднялся и, неверными шагами направился к тро­пинке, где уже вяло строились остальные курсанты. При всем своем взрыв­ном характере, к вопросам служебной дисциплины Оська от­но­сился с боязливым почтением.

Дорохов же исполнять команду как всегда не торопился. В нем разгильдяйство сидело с самого детства – упорное, сознательное и неискоренимое. Натуру не исправили ни годы учебы в Рязанском училище, ни продолжительные командировки в Чечню. Махровый пофигизм, исчезавший лишь на время боевых операций, когда требо­валась максимальная собран­ность, неизменно защищал нерв­ную сис­тему от стрессов и на войне и в мирные будни. Однако продвижение по службе такому офицеру было зака­зано. Командир взвода армей­ского спецназа; максимум – командир роты…

Артур сплюнул тягучую слюну и занял место в строю по­следним.

Тут же прозвучала команда:

– К стрельбищу бегом… марш!

Инструктор по пулевой и стендовой стрельбе расхаживал позади курсантов, стоявших на огневом рубеже; изредка прикладывался к горлышку стеклянной булочки с колой и приговаривал:

– Запомните: умение управлять дыханием и мыш­цами при ис­пользовании огнестрельного оружия – главный залог успеха. И управлять ими, необходимо нау­читься мгновенно. Времени на рас­качку вам никто не даст! Поверьте, от этого умения зачастую будет зависеть ваша жизнь.

– А что, до кэ-кросса нельзя было пострелять?! – возмущался Оси­швили, глядя, как ствол пистолета выплясывает на фоне далекой мишени.

Лишь две из восемнадцати пуль первой обоймы слегка задели мишень. Вставляя в рукоять следующий магазин, Сашка злился и изо всех сил пытался унять вибрацию пальцев и ритмично клокотавшую грудь.

– До больших физических нагрузок, в лоб с пятидесяти метров из подобного оружия попадет любой полупьяный слесарь, – с завидным спокойст­вием отвечал ин­структор. Подойдя к курсанту, подправил положение его корпуса, слегка согнул локтевой сустав правой руки. И с той же изде­вательской невозмутимостью пообещал: – Погоди, это еще цве­точки. В следующем месяце начнете стрелять по движущимся ми­ше­ням; потом задача посте­пенно ус­ложнится до предела…

– Ага!.. Воробьям на л-лету яйца отшибать будем.

Наставник доброжелательно пожурил:

– Ничего – привыкнешь, освоишь… Все привы­кают. Ты же по другим предметам, насколько я слышал, преуспеваешь. Лучший в группе курсант! И тут получится – не сомневайся…

У занимающего соседний стенд Дорохова дела обстояли не на­много лучше – пять попаданий из тридцати шести выстрелов.

Следом за внушительными малокалиберными пистолетами стрелкам раздали короткоствольные и бесшумные «ПСС». Из них пред­стояло сделать по двенадцать выстрелов, но с меньшей дистан­ции.

И вновь результат не обнадежил…

Чудно, но к сегодняшнему дню – спустя предельно на­сыщен­ную за­нятиями неделю, друзья одновременно осознали: нема­лый ба­гаж зна­ний, навыков и боевого опыта, с кровью и потом на­копленных в воюющей Чечне, здесь почти ничего не стоил.