|
Еще до того, как все вокруг смешалось от разрывов неуправляемых ракет, услышал под собой хруст; недовольно поморщился…
Вертолетчики накрыли место недавнего боя полностью, не разбирая где и чьи позиции. НУРСы с противным шипящим звуком вспарывали воздух и врезались в каменистую почву бережка, повторяющего изгибы неглубокого речного русла. Взрывы гремели, не переставая – сменяя друг друга, пары Ми-24 делали один заход за другим… Бойцы спецназа прятались меж валунов, в приямках и уж не думали о «духах», не заботились о продолжении боя. Одна только мысль свербела в голове у каждого: уцелеть, не погибнуть от массированного ракетного удара своей же штурмовой авиации… Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Дорохов лежал, прикрывая руками затылок. Около минуты он вслушивался в удалявшийся гул, гадая: готовятся к очередному заходу или, отработав, возвращаются на базу?.. Но скоро гул окончательно стих. Он приподнял голову, осмотрелся… От множества небольших воронок поднимался сизый дым; всюду лежали изувеченные тела. Остатки изрядно потрепанного чеченского отряда поспешно отходили вверх по речушке. Рядом копошились, поднимались, отряхивались его ребята… – И то дело, – пробормотал капитан, похлопывая ладонями по заложенным ушам. Усевшись, подтащил к себе автомат, смахнул с него светлую пыль. С сожалением вынул из-за пазухи раздавленный плеер с болтавшимися проводами маленьких наушников; кажется, он был безнадежно испорчен. Под ноги упала половинка диска с начертанным именем «Павел»… Остатки аппарата он швырнул на камни и вдруг замер – взгляд наткнулся на изуродованное тело. Головы убитого бойца Артур не видел; одна нога была полусогнута; из-под руки торчал автомат… Из развороченного живота черными прожилками меж гладкой гальки растекалась кровь. Но взгляд Дорохова не мог оторваться от бело-красного месива, вывалившегося из разорванного кишечника. «Сыр из козьего молока!.. – внезапно догадался он и с ужасом припомнил: – По дороге сюда бойцов угостил этим сыром какой-то дед из забытого богом аула. И, сидя на броне бэтээров, этот рыхлый сыр, похожий на сулугуни, жевали два рядовых бойца и… Сашка. Неужели?..» И все еще не веря в гибель друга, он позвал: – Ося! Ося, мля!.. ты где? Понос что ли прошиб от кисломолочных продуктов?.. – Похоже, он ранен, товарищ капитан! – донеслось будто издалека. Но тут же кто-то тронул за плечо – обернувшись, Артур увидел Игнатова. Показывая в сторону, тот прокричал громче: – Осишвили ранен, товарищ капитан! – Где он? – облегченно вздохнул Дорохов. Затем встал и, покачиваясь, двинулся, куда указывал сержант… Приятель лежал под угловатым обломком скалы, метрах в десяти-двенадцати; рядом – в трех шагах, зияла воронка от разрыва ракеты. Вероятно, огромный камень спас от осколков, но не уберег от сильнейшей контузии. Сашкины глаза были открыты, из ушей текла кровь… Слава богу – вроде, жив!.. Сердце восстановило нормальный ритм; присев возле него, Артур нащупал запястье. Вена, возле которой красовалась крохотная татуировка – буковка «О», слабо подрагивала, пульсировала… Да, Оська был жив и даже слегка шевельнулся в ответ на прикосновение. – Игнатов, проверь – как там остальные, – распорядился командир. – Свяжись с нашими, узнай скоро ли подойдут. – Рация раздолбана… – Что? – Рация говорю, сломана, товарищ капитан! Я ее припрятал в камнях, да все одно осколком нутро разворотило. |
