Бикер поднял руку и проговорил:

— Сэр, позвольте мне высказать предложение. Почему бы вам просто-напросто не выплатить владельцу ресторана сумму похищенных у него денег и не возместить ущерб, нанесенный его заведению? Если к той сумме вы добавите еще немного и тем самым продемонстрируете свои добрые намерения, не сомневаюсь — он откажется от своих претензий и аннулирует заявление в полицию.

— Верно, тогда он ретируется, — кивнул Шутт. — И я действительно намерен позаботиться о том, чтобы он не пострадал в финансовом отношении, как бы ни сложились обстоятельства этого дела. Однако если я просто дам Такамине денег, это еще не будет означать, что смыто пятно с репутации роты. Тогда любой ландурец всегда сможет сказать, что мы всего-навсего откупились. И если кто-то из моих ребят действительно ограбил Такамине и устроил погром в его ресторане, я хочу, чтобы он во всем признался и понес заслуженное наказание.

Это заявление было встречено тягостным молчанием.

Чаще всего Шутт избавлялся от неприятностей именно с помощью денег. Теперь же получалось, что этого мало. Первым нарушил затянувшуюся паузу Преп.

— На мой взгляд, — кашлянув, сказал он, — ни у кого нет сомнений в том, что тот, кто совершил это преступление, является прихожанином Церкви Короля, хотя лично я сомневаюсь в том, чтобы на такое был способен истинно верующий. Кроме того, я не думаю, чтобы это был кто-то из моей паствы, капитан. Я уже упоминал о том, что среди последователей учения Короля есть немало местных жителей.

Это мог быть любой из них. То, что на нем был черный комбинезон, вовсе не значит, что это обязательно был легионер. Верующие в Короля частенько так одеваются.

— Это верно, — кивнул Шутт, остановился и внимательно посмотрел на Препа. — Однако нам не удастся оправдаться этим обстоятельством, потому что господин Такамине твердо уверен, что дебош в его заведении учинил именно легионер. Нам нужно доказать, что он ошибается, и сделать это мы должны до того, как покинем эту планету. Я, как говорится, открыт для предложений. Кто-нибудь из вас готов высказаться?

Желающим высказаться снова оказался Преп.

— Я мог бы предоставить перечень местных жителей, которые, став последователями нашей веры, изменили свою внешность и уподобились Королю. Начать можно с этого.

— Начать-то можно, — кивнул Шутт и снова принялся мерить шагами кабинет. — Но как мы сможем выяснить, кто из них хулиган? Если мы сможем доказать, что преступление совершил не легионер, — отлично, но доказательства должны быть неопровержимыми. Я не желаю, чтобы кто-то мог заявить, будто бы я сфабриковал доказательства. А еще лучше было бы, если бы сумели найти настоящего преступника.

— Я просмотрела графики несения службы за указанное время, — вступила в разговор сержант Рембрандт. — Если все наши ребята были там, где им положено было находиться — что, учитывая контингент роты, вовсе не обязательно имело место, — то шестерых служащих роты можно было исключить сразу. В данное время мы устанавливаем, действительно ли они находились на своих постах.

— Это больше половины, — сказал Шутт. — Неплохо, но все равно остаются пятеро. Есть возможность установить, где они находились во время совершения преступления?

— Мы работаем над этим, — ответила Рембрандт. — Беда в том, что не всякий способен опознать истинного виновника — особенно при том, что все они на одно лицо. Получается, что при любом раскладе мы снова возвращаемся к тому, с чего начали.

— Просто из любопытства хотелось бы спросить: я исключен из числа подозреваемых или нет? — осведомился Преп, сопроводив свой вопрос извечной, слегка надменной усмешкой, которая не покидала его лицо, будучи следствием пластической операции.