Как и ожидала Бренди, несколько легионеров подняли руки.

— Хорошо, — кивнула Бренди и обвела взглядом отряд. — О’кей. Убивец, Махатма, Бандюга…

— Сержадт, а я руку де поддибал, — возразил Бандюга.

Его голос донесся с дальнего конца строя, куда Бренди и не смотрела.

— Что такое? — резко развернулась в ту сторону Бренди. — А ну, вы двое, шаг вперед. Дайте-ка мне на вас посмотреть.

Двое легионеров послушно шагнули вперед. Само собой, их физиономии выглядели почти как у братьев-близнецов.

Преп, капеллан роты «Омега», как только что вспомнила Бренди, проповедовал культ, согласно догматам которого его адепты должны были подвергнуться пластическим операциям, призванным уподобить их так называемому Королю. Если Бренди не ошибалась, настоящее имя этого пророка было Элвиш Пристли…

— Не сказала бы, что я в восторге, — выразила свои соображения вслух Бренди. — Как же, проклятие, спрашивается, я буду отличать вас друг от друга?

— А какая разница-то, сержант? — вальяжно осведомился Бандюга… или… — Бренди взглянула на нашивку с именем легионера. Нет, это оказался Падальщик. — Мы же устава не нарушаем, правда?

— Ну не знаю, — нахмурилась Бренди. — Не имею ничего против Препа и вашего Короля, но боюсь, что заморочек не миновать.

— Декларация прав легионеров, статья четыре, пункт четыре А. «Возбраняется любое ущемление религиозного волеизъявления», сержант, — послышался хорошо поставленный голос.

Бренди негромко застонала. Этот голос она не могла не узнать. Это был Махатма, ясноглазый легионер с темными волосами, забранными в хвостик, — неизменный камешек в ее ботинке.

— Махатма, — сдерживаясь из последних сил, проговорила Бренди, — никто не сказал ни слова ни о каких там ущемлениях. Я всего-навсего подумала о том, что, если в бою не будешь знать, с кем конкретно имеешь дело, последствия могут быть самые непредсказуемые.

Бренди, конечно, понимала, что ни Махатму, ни кого бы то ни было еще она таким прямолинейным аргументом не убедит, но должна же она была бы хотя бы попробовать! В прежние деньки она запросто могла бы задавить выскочек своим авторитетом, а теперь… Чтобы хоть немного утешить себя, Бренди мысленно напомнила себе о том, что теперь многое все же лучше, чем было раньше. Ностальгия теряла всякую привлекательность, когда в добрые старые деньки происходило слишком мало такого, что счел бы хорошим любой здравомыслящий человек.

Махатма вышел из строя. Как обычно, его круглую очкастую физиономию озаряла лучистая улыбка.

— Если это так важно, — сказал он, — то почему тогда нас заставляют носить единую форму? Будь мы одеты по-разному, нас было бы куда как легче отличить друг от друга.

— Махатма, сейчас не время и не место задавать такие вопросы и отвечать на них, — отрезала Бренди. — У нас, если ты не забыл, идут учения.

— Они еще не идут, — возразил другой легионер. — Они только начались.

Бренди не поняла, кто это сказал. Буквоедство Махатмы, к несчастью для Бренди, оказалось заразительным. Но к несчастью для тех, кто подхватил эту препротивную привычку, им недоставало виртуозности, с коей свои вредные вопросики задавал Махатма.

— Молчать!!! — рявкнула Бренди на пределе своих голосовых способностей. Наступившая после ее властного возгласа тишина показалась ей поистине блаженной. Вперив в легионеров зловещий взор, сержант продолжила:

— Так вот… Я как раз собиралась сказать, что сегодня мы проведем учения на реке.