Ответил молодой женский голос и на просьбу позвать к телефону Любовь Ивановну рассмеялся.

— Теперь только в сентябре. Она в деревне в Псковской области на все лето.

Как уехала в мае, так теперь до осени.

— А позвонить туда можно?

— Что вы, какое звонить! Там глушь такая, сто километров до поселка, где почта есть.

— Слышала? — спросила Надежда, закончив разговор. — Не она тебе звонила.

Она себе спокойненько живет в деревне и знать не знает, что кто-то ее именем прикрывается.

— Да какая разница? — безучастно ответила Алка.

От ее энергии не осталось и следа.

— Ну ладно, — Надежда уже жалела подругу, — собирались ехать, так давай, а то уже четвертый час, хоть и белые ночи, а все равно не хочется за городом поздно бродить.

— Поехали.

— Ты что, так и собираешься идти в этом костюме и на каблуках? Сама же говорила, что шесть километров от станции пешком.

— Конечно, но знаешь, как-то неудобно в затрапезном виде, все-таки приличные люди.

— Ничего страшного, не шокируют их наши тапочки!

Алка надела босоножки на низком каблуке и легкое платье в красный горошек, так как на улице стояла жара. Надежда поморщилась при виде горошка, потому что при Алкиных габаритах горошин было слишком много, но ничего не сказала.

Они поехали на метро к Финляндскому вокзалу, сели там на зеленогорскую электричку и вышли в Песочной.

— Ну, и куда теперь?

— Теперь спросим, как идти в поселок Рейволово, что на Выборгском шоссе. Пока пойдем по этой дороге, она нам по направлению подходит.

Через некоторое время они встретили мужичка на велосипеде, который ехал к станции. Судя по сетке пустых бутылок, которую мужичок очень оберегал, это был местный житель. Надежда спросила, правильно ли они идут к Рейволову. Он ответил, что правильно и что совсем недалеко.

— Конечно, по местным меркам это недалеко, тем более, он на велосипеде.

Однако не прошло и получаса, как показался поселок.

— Это не тот, — сказала Алка, — мы ведь прошли всего километра два. Ладно, хоть водички попьем из колонки.

По поселку они брели не спеша. Алка выглядела как-то странно. Она кружила, вертела головой по сторонам, как потерявшаяся собака, норовила свернуть в боковые переулки. Наконец Надежда потеряла терпение:

— Алка, что с тобой происходит?

— Послушай, что-то здесь мне смутно напоминает, вот давай свернем в эту улочку.

Когда они свернули и прошли немного, Алка вдруг встала как вкопанная.

— Вот же эта дача! То-то я гляжу, мне все знакомо, но как же так, а они говорили — шесть километров до станции.

Надежда внимательно осмотрела дачу.

Дом был старый, двухэтажный, на калитке висела табличка: ул. Карякова, дом 5.

Интересно, кто такой Каряков?

— Да, это тот поселок, шоссе близко, слышишь — машины шумят? Послушай, а ты уверена, что это именно та дача?

Какая-то она запущенная, я думала, что у твоих знакомых вилла.

— Да нет, Елена говорила, что они ее только что купили, место им понравилось, потом будут перестраивать. Пойдем, может, она дома?

— Алка, а кто такой Каряков?

— Откуда я знаю!

Надежду что-то беспокоило, какое-то у нее было нехорошее предчувствие. Дача находилась в конце переулка, а по другую сторону был небольшой лесочек — редкие сосенки и черничник.

— Вот что, Алка, ты иди одна, а я тебя тут подожду, в лесочке. Что-то мне тут подозрительно. В случае чего тревогу подниму.

Алка неуверенно пошла к дому, постучала, потом открыла калитку.