— Эй! — завопил Хаггерти, но сказать не успел больше ничего. …Поскольку оба они, потеряв равновесие, свалились прямо в четырехмерную машину дяди Вилбура.

Тинни снова испытал чувство головокружения и неприятного сдавливания, которое, впрочем, быстро прошло. Усилием воли он заставил себя выскочить из будки, готовясь встретить нападение Хаггерти…

Но того нигде не было.

— Ну и ну! — прошептал голос в ухо Тинни.— Ну и ну! Забавное ощущение. Какого…

На правую щеку что-то давило. Воротник, как выяснилось, был разорван. Где же Хаггерти?

Медленно поворачиваясь, Тинни оказался напротив висящего на стене большого зеркала. И в ужасе замер.

Его испугал не вид собственного лица, достаточно знакомый. Оказывается, на нем была одежда Хаггерти. Но это было еще не самое худшее.

Отражающееся в зеркале тело имело две головы. Одна принадлежала Тинни, а другая Хаггерти. Обе вырастали из плеч, щека к щеке — как это бывает у сиамских близнецов. Кошмарное зрелище!

Небритый подбородок Хаггерти царапал челюсть Тинни. Рот и глаза воинствующего здоровяка были широко распахнуты и с каждым мгновением раскрывались все шире.

Потом Хаггерти повернул голову. Тинни сделал то же самое. Два лица столкнулись нос к носу, после чего Хаггерти издал хрюкающий звук и отключился. Глаза у него закатились, голова безвольно свесилась Тинни на грудь.

Что касается самого Тинни… ну, он сознания не потерял, однако почувствовал сильное головокружение. Хватая ртом воздух, он ринулся на террасу, рывком открыл буфет и достал бутылку, которую поставил туда Крокетт. Откупорил ее и рухнул в кресло.

Бренди обожгло горло, на глазах выступили слезы. Однако, скорее всего, именно оно спасло его от безумия.

— Господи всемогущий,— пробормотал Тинни, закрыл глаза и сделал большой глоток.— Ничего не произошло. Не нужно думать об этом. Я… Интересно, сколько мне потребуется выпить? Дядя Вилбур пьет много. Думаю, меньше чем двумя бутылками мне не обойтись.

Тинни в жизни не пробовал спиртного, если не считать стакана портвейна, которым его однажды в детстве лечили от колик.

Как человек здоровый, он накачивался алкоголем, не испытывая ни позывов к рвоте, ни даже тошноты, и к тому времени, когда бутылка наполовину опустела, почувствовал, что в состоянии открыть глаза.

Пошатываясь, он подошел к дивану, сел, откинул голову своего компаньона к стене и накрыл ее подушкой. Если это… это создание задохнется… ну, все к лучшему. Хотя, конечно, этого не произойдет. Две головы снабжала кислородом всего одна пара легких, которые работали безупречно.

Он хлебнул еще бренди и оглядел себя. Почему на нем одежда Хаггерти? Внимательное обследование показало, что и тело его было телом Хаггерти.

Эта ужасная четырехмерная машина! Она была настроена на сжатие и делала свое дело поистине фантастическим способом, хотя явно не слишком совершенным.

«Кто я теперь — два человека или один?» — спрашивал себя Тинни.

Бессвязные мысли бродили у него в голове. «Одна голова хорошо, а две лучше»,— вдруг пришло ему на ум. Он засмеялся. И задумался о том, как еще можно использовать дядину машину. Если, скажем, кошка принесет котят, можно не топить их, а засунуть в будку и включить ее. Бац — и останется всего один котенок!

— Способ сокращения народонаселения,— хрипло сказал он и выронил бутылку.

Она разбилась.

Тинни между тем сделал еще одно открытие. У него по-прежнему было четыре руки. Четыре руки и две головы.